Только сейчас она увидела Дансера и неохотно отпустила Ричарда.
— Это мой друг, Мартин Дансер. Он остановится у нас.
Они дружно развернулись, когда на лестнице появилась мать Болито.
— Добро пожаловать.
Дансер смотрел на неё. Он много думал о Хэрриет Болито во время длинных вахт и редких минут покоя, проводимых в чреве корабля между палубами. Но в своих мыслях он не представлял её себе как женщину. Казалось, что она слишком молода, чтобы быть матерью Ричарда, слишком хрупка, чтобы её так часто оставляли в одиночестве в этом каменном доме недалеко от замка Пенденнис.
— Мама!
Болито подошёл к ней, и они надолго заключили друг друга в объятья. Дансер наблюдал за ними. Ричард, друг, которого он так хорошо знал, бесстрастное лицо и спокойные серые глаза которого обычно так удачно скрывали чувства, с чёрными как смоль волосами — в противоположность его собственным белокурым, — Ричард, который мог проявить эмоции лишь увидев смерть друга, но был храбр как лев во время боя, больше походил на её поклонника чем сына.
— Надолго вы? — спросила она у Дансера.
Это было сказано спокойно, но он почувствовал напряжение в её голосе.
Болито ответил за него.
— На четыре недели. Может быть подольше, если…
Она протянула руку к его волосам.
— Я поняла, Дик. Это слово «если». Должно быть его придумали моряки.
Она взяла их под руки и притянула к себе.
— Но ты проведёшь дома Рождество. И ты с другом. Это хорошо. Твой отец всё ещё в Индии. — Она вздохнула. — А Филисити замужем и вместе с полком мужа в Кентербери.
Болито повернулся и серьёзно посмотрел на неё. Он думал только о себе. О своем возвращении домой, своих заслугах. А ей приходилось со всем справляться самой, как это часто случалось с женщинами в семье Болито.
Его сестра, Филисити, которой сейчас было девятнадцать, была счастлива принять предложение молодого офицера из местного гарнизона. Пока Ричард был в плавании, она вышла замуж и уехала.
Болито верно догадался, что его брата Хью не будет дома. Он был на четыре года старше, как две капли воды похож на отца, и сейчас служил лейтенантом на фрегате.
— А Нэнси? С ней всё хорошо, мама? — неловко спросил он.
Её лицо озарилось, и она снова стала похожа на себя старую.
— Конечно, Дик, но она сейчас уехала с визитом, несмотря на погоду.
Дансер почувствовал странное облегчение. Он слышал много хорошего о Нэнси, самой молодой в семье. Сейчас ей должно быть около шестнадцати, и она должна быть красива, если судить по её матери.
