В ночном полете приборы - мои глаза. Без них - слепой.
Включил радиостанцию. "А вдруг и она разбита?" Начал передавать текст:
"Казбек! Казбек! Я Сокол! Я Сокол! Действует аэродром квадрат №... Самолет горит. Сам ранен. Лететь не знаю куда. Дайте курс! Я Сокол, я Сокол... Прием, прием..."
Ответа ждал какие-то секунды! Бесконечно длинными показались они...
"Сокол! Сокол! Я Казбек! Вас понял. Вас понял. Повторите! Повторите! Включаем пеленгаторы. Давайте позывные. Давайте позывные. Прием, прием!"
Необыкновенное волнение охватило меня, захлестнуло душу. Повторяя донесение, отсчитывал позывные для настройки пеленгаторов.
"Вы уклонились вправо... Сильно вправо! Поверните сорок влево! Понятно?"
"Понятно!" - крикнул я, доворачивая самолет влево.
Выйдя на курс, дал мотору форсаж. Истребитель рванулся и на максимальной скорости понесся вперед, выбрасывая языки пламени из крыла. Я знал, на таком режиме он пролетит не более десяти минут, потом взорвется от перегрузки. А другого выхода не было. Мне нужно как можно скорее оставить позади безлюдную горную тундру, дорога каждая минута.
На повышенном режиме пролетел немного. Нестерпимая боль в раненой ноге мешала пилотировать - пришлось снять ее с педали.
Вдруг видимость стала ухудшаться. Сквозь прозрачные стекла едва различались звезды, служившие мне ориентирами.
"Неужели попал в облака? - пронеслась тревожная мысль. - Не должно быть. Прогноз точный. Облаков на маршруте нет. Это - гарь. Дым закоптил стекла фонаря. Что делать? Сбросить фонарь? Тогда огонь начнет жечь. Не сбросить - нельзя. Без приборов вслепую долго не пролетишь, завалишься!"
Нажимаю на аварийный рычаг. Фонарь немного приподнялся. Бешеный напор встречного воздуха ударил с огромной силой, и фонарь сорвало. Кабина открылась. Я увидел звездное небо и огонь на крыле...
Огонь завихрениями забрасывало в кабину. Самое страшное в полете пожар.
Спасаясь от обжигающего пламени, перехватываю ручку управления левой рукой, а правой в кожаной рукавице загораживаю лицо. При этом, подавшись вперед и изогнувшись влево, вплотную прижимаюсь к лобовому стеклу кабины, управляя самолетом левой рукой и левой ногой.
В таком неудобном положении пролетел еще немного. Огонь на крыле разгорался все сильнее. Я слабел, теряя кровь...
Следовало, не дожидаясь взрыва бензиновых баков, спастись на парашюте. Да разве с перебитой ногой по глубокому снегу далеко уйдешь? И я тянул, тянул до последней возможности...
