Стрелка высотомера показывает четыре тысячи метров. Под крыльями проплывает знакомая местность. Справа тянется скалистый берег залива, воды которого словно застыли в своих берегах. Ярко светит солнце, опускаясь к западной кромке горизонта; оно слепит своими лучами, мешает просматривать воздух.
- Внимание! - слышу голос своего ведущего. - Прямо, выше, слева, справа три группы самолетов противника! Будьте внимательны, не отрывайтесь! Лучше смотрите за воздухом...
Напрягаю зрение. Едва уловимые для глаза точки быстро растут. И уже ясно вырисовываются в голубом небе три группы, по двенадцати "мессершмиттов" в каждой.
На наших бомбардировщиков в плотном строю, форсируя моторы, несутся две шестерки "сто десятых".
...Напряжение растет. Идущие в лоб "мессеры" открывают огонь. Слишком рано - на испуг не возьмете
И вот раздается команда ведущего истребителей: "Огонь!" Пулеметными очередями мы заставили "мессеров" прервать атаку. Они резко набирают высоту и расходятся в разные стороны.
Снизу бьют зенитки. Вокруг нас рвутся снаряды... Сверху снова атакуют "мессершмитты". Их разноцветные огненные трассы будто раскаленными кинжалами пронзают небо. Наши бомбардировщики по-прежнему идут плотным строем, ни на градус не сворачивая с боевого курса.
Бомбы сброшены. Молодец, Андрей!
Внизу, среди сопок, клубы черного дыма. Бомбардировщики разворачиваются и ложатся на обратный курс. "Мессершмитты" последовательно, с разных направлений атакуют их, но всякий раз, попадая под огонь наших летчиков, отворачивают в стороны. Два "мессера" уже сбиты.
Фашисты приходят в ярость. Бой становится ожесточенным. Падает еще один "мессершмитт". Неподалеку два наших самолета тоже дымят. Это Мозеров и Кравченко. Они отстают, упорно отбиваясь от нападающих. Кравченко меткой очередью, почти в упор расстреливает "сто десятого". Два фашиста с хвоста бьют по его самолету. И вдруг машина Кравченко разваливается в воздухе, буквально на наших глазах... Неравный бой ведет в стороне кубанский казак Мозеров. К нему на выручку спешит Орлов, но не успевает: вражеская стая окружила самолет Мозерова, путь преграждают огненные трассы. Вот останавливается мотор, истребитель объят пламенем. Почему же Мозеров не прыгает? Ведь есть еще возможность покинуть самолет. Убит? Нет, жив. В последний раз его истребитель взмывает и таранным ударом снизу вверх разбивает в куски "мессершмитт". Меня душит гнев...
Бомбардировщики по-прежнему идут сомкнутым строем. Теперь мы защищаем их семеркой.
