- Пока не поздно - возвращайся!
- : А кто будет выполнять боевое задание? - грубовато спросил он.
- Напрасно сердишься. Патрулировать буду один. Понадобится помощь вызову.
Алексей продолжал полет. Мотор по-прежнему давал перебои. Зная упрямый характер Маркевича, я решил, что спорить бесполезно. А между тем его самолет заметно стал терять высоту. Алексей энергично ввел истребитель в разворот и вышел на обратный курс.
"Не перетянет широкий Кольский залив", - подумал я и крикнул по радио:
- Садись на озеро!
- Ломать самолет? Не хочу! - отрывисто ответил Алексей и потянул на аэродром. А за ним уже стелился дым.
Над заливом мотор остановился, Алексей, видно, еще надеялся дотянуть до берега, но было уже поздно.
"Самолет ведущего садится на воду в губе Грязная. Немедленно вышлите катер!" - передал я шифром на командный пункт.
Тем временем самолет Марковича стремительно скользнул по зеркальной поверхности залива и скрылся под водой. Я вздрогнул, будто сам ощутил обжигающий холод воды.
Но вот на поверхности залива показался темный шар. Это был Маркович. Он неуклюже бил по воде руками.
- Греби! Греби! Иначе замерзнешь! - кричал я, как будто Алексей мог услышать меня.
Медлить нельзя ни секунды: Маркович к берегу не доплывет, замерзнет. Я передал уже открытым текстом:
"Маркович плавает в заливе Грязная. Немедленно вышлите катер!.. Катер!.."
А катера стояли совсем недалеко.
Чуть не задевая мачт, мой истребитель вихрем пронесся над их стоянкой. Уходя ввысь, я дал длинную пулеметную очередь, потом бросил самолет в пике, пронесся низко над Маркевичем и снова помчался к стоянке катеров.
Моряки не понимали моего сигнала. Катера стояли неподвижно у пирса. Меня душила злость.
Снова пролетел, но теперь вдоль улицы городка, заставив пригнуться от страха прохожих. В конце улицы мой истребитель с бешено ревущим мотором круто взмыл, и тут же две длинные пулеметные очереди осветили вспышками темнеющее небо, И снова я кружился над Марковичем.
Моряки поняли меня. Катер отвалил от пристани. Минуты через три мне удалось навести его на плавающего Алексея.
А часа через два я сидел возле него у госпитальной койки. Алексей лежал почерневший и сильно изменившийся. Он с трудом протянул свою горячую руку и молча пожал мою. Часто заморгал глазами.
- Упрямый дурак!.. Самолет утопил, - чуть слышно сказал он.
- Ну что ты, Алеша! Жив, и это главное... А самолет поднимут. Отлежишься и опять будешь на нем летать, - успокаивал я его.
