Мучимый болью, обливаясь кровью, Сорокин поднялся. Шатаясь, подошел к одному из заснеженных гранитных валунов...
Теперь он то и дело хватал пригоршнями пушистый снег, прикладывал к ране, пытаясь остановить кровь. А боль не утихала...
Подул пронизывающий ветер, закружился в вихре снег. Пришла темная ночь. Захар, как мог, перевязал шарфом рану и, захватив бортпаек, покинул озеро.
Без сна и отдыха шел он через сопки, срывался в ущелья, карабкался по обледеневшим скалам, не раз проваливался в запорошенные снегом незамерзшие ручьи. Промокший меховой комбинезон давно превратился в тяжелый ледяной панцирь. И только воля к жизни заставляла летчика идти вперед.
На исходе шестых суток, обмороженный, обессиленный, набрел он на матроса Воспаленные глаза успели разглядеть красную звездочку на шапке-ушанке, и последние силы оставили летчика.
В сознание Захар пришел в военно-морском госпитале города Полярного. Крепкий, натренированный организм, воля летчика и искусство врачей победили смерть, Но отмороженных ног спасти не удалось - часть ступней пришлось ампутировать.
Захара Сорокина эвакуировали в тыл.
Заканчивался второй месяц моего лечения. В один из дней я вышел на улицу. Полной грудью глотнул морозного воздуха и почувствовал, что сил прибавляется. Ходил долго. Сильно натрудил ногу. Ночью спал плохо. Проснулся - повязка мокрая.
Пришла сестра. Она разбинтовала ногу, осмотрела рану и обрадовалась.
- Теперь пойдете на поправку. Смотрите, почему рана не затягивалась. Сестра показала небольшой серый комочек. Это была вата из моих брюк, занесенная в бедро осколком снаряда.
Дней через пять рану затянуло. Настроение поднялось. Отпросился у врача. Очень уж хотелось побывать на аэродроме.
Попал я к друзьям и возвращаться в госпиталь уже не захотелось, попросил разрешения у Сафонова остаться в эскадрилье.
- А как нога?
- Нога? Ничего, товарищ командир, заживает... Видите, уже хожу.
- Вижу... Только с помощником. - Сафонов показал глазами на палку в моей руке.
- Это, товарищ командир, на всякий случай. Для страховки. Или от кого отбиваться.
- Не от врачей ли, случайно? - пошутил Сафонов.
- Что вы! Врачи - народ исключительный.
- В общем, все ясно. Летать хочешь?
- Очень хочу! Скучаю, нет сил.
- А не сделаешь себе хуже?
- Нет, рана уже затянулась!
- Ну, смотри. Скажешь комэску о моем разрешении допустить к боевому дежурству. Не забудь позвонить в госпиталь. А то устроят шум...
- Есть, товарищ командир, доложить комэску и позвонить в госпиталь, не помня себя от радости, одним духом проговорил я.
