Волнение росло. "Как встречусь сейчас с командиром полка, как посмотрю в глаза Сафонову?"
Перешагнув невысокий порог, я увидел командира. На нем был темно-синий китель с тремя орденами и золотой звездочкой Героя. Глаза наши встретились.
Взгляд Бориса Феоктистовича выражал скорее сочувствие, чем гнев, а я, убитый несчастьем, вместо положенного уставного доклада, стоял и молчал...
Наше молчание прервал резкий голос капитана Родина.
- Товарищ гвардии майор! По вашему приказанию...
Сафонов не дал ему закончить. Кивнув чуть головой, спокойно сказал:
- Здесь командующий ВВС.
Капитан Родин хотел было рапортовать командующему, но тот быстро поднялся с кресла и коротко бросил:
- Сафонов, передайте дело в трибунал. Судить... Как врага!..
Меня будто обухом оглушило. И вдруг, нарушая субординацию, я не сдержался и бросил:
- Вы... Вы не имеете права называть меня врагом. Я никогда не был им и не стану.
- Что?! Вас предупреждали о полете "Пе-2"?
- Нет!
- Как нет?!
- Товарищ командующий, если не верите, можете спросить техника. Он все время был в капонире и не отходил от самолета.
- А радио? Вам передавали...
- Не слышал.
- Товарищ командующий! - спокойно, как будто ничего не случилось, обратился к нему Сафонов. - Разрешите?
- Пожалуйста.
- Произошло большое несчастье. Думаю, вина не только старшего лейтенанта. Я просил бы вас назначить расследование.
- Хорошо! А летчика - под арест!..
Когда командующий покинул КП, капитан Родин разоружил меня. Отобрал пистолет, финский нож с ремнем. Обыскал карманы. Извлек документы. Вызвал конвоира и приказал сопроводить на гауптвахту.
Все походило на кошмарный сон. За свою летную жизнь я впервые покидал аэродром в сопровождении необычного попутчика. Я шел, а сзади одноглазо смотрел мне в спину ствол автомата.
Не думал, что придется так шагать...
На гауптвахте меня посадили в одиночку. Голые стены, маленькое, почти у потолка, зарешеченное оконце. Деревянный топчан. Глухая дверь с крошечным отверстием на уровне глаз. Под сетчатым колпачком тускло светит небольшая электрическая лампочка.
Спустя несколько часов в сопровождении конвоира меня вывели на улицу.
Ночь была темная. Порывистый ветер со снегом, рвавшийся с Кольского залива, затруднял движение, чуть ли не валил с ног.
Я не знал, куда идти. Голос конвоира заглушался воем ветра. Вдруг ствол автомата толкнул меня в спину. Я пошел. Затем конвоир постучал автоматом по правой моей руке. Значит - вправо... Автомат стучал по левой руке...
