Итак, вечером пришли старцы. Что мне, бедному, делать? Решил им все рассказать, но не смог. Пошел в церковь лишь потому, что должен был идти со старцами. Прочитали вечерню, прочитали повечерие. Я не сказал им ничего.
Поднялся в комнату, наверх, комнаты мы называли «кавья». Не стал ни поклоны делать, ни правила совершать, ни молиться по четкам.
Я лег на постель и представил, как я буду лежать в гробу, когда умру. И меня охватила еще большая печаль. Утром зазвонил колокольчик. Мы спустились, я читал во время службы, мы закончили утреню, после отпуста вышли наружу. Ушли из церкви, чтобы пойти в трапезную. Больше я не мог терпеть. Я потянул за рукав старца, «старшего», духовника, и говорю ему:
— Геронда, можно тебя на минутку?
Он тут же повернулся, мы снова пошли в церковь, и я сказал ему:
— Я расстроен… Я совершил преслушание. Ты сказал, чтобы я не прикасался к той книге, а я ее посмотрел и с тех пор не могу найти покоя. Не могу ни молиться, ни совершать свое правило, ни делать поклоны.
— Детка мое, разве я не говорил тебе? Почему ты это сделал?
— Геронда, прости меня. Это было искушение, и я в большом унынии. Прости меня, и по твоим молитвам я впредь буду внимателен и не ослушаюсь.
Он прочитал надо мной молитву. И вы представляете?! — Все тут же ушло!
У меня было одно качество: лишь только я исповедался старцу, то, слава Богу, все у меня тотчас проходило. И каждый раз после исповеди меня посещала великая радость и я с особым усердием предавался молитве. Я верил, что сказанное на исповеди сказано Богу, что я снова с Богом. Как явственно я ощущал это внутри себя.
Это трудно представить! А теперь я вижу, как некоторые говорят:
— «Смотри, чтобы об этом не узнал старец!»
Понимаете?.. А у нас старец был в глубине сердца, — вздыхал старец Порфирий.
Я сильно любил своих старцев, хотя в то время все послушники любили своих старцев. После Бога первым был старец. Если ты совершал что–нибудь против его воли, то из–за преслушания не мог ни причащаться, ни делать что–либо иное…
Послушание — это Тайна духовной жизни
Многие на Святой Горе жили в безвестности, умирали, и никто о них не знал. И я хотел жить так же тайно, — вспоминал старец Порфирий. — Я не хотел стать ни священнопроповедником, ни кем–либо другим. И никогда я не допускал мысли уехать со Святой Горы.
Юный мальчик в совершенной пустыне! Чтобы понять, как это жить в пустыне без посторонней помощи, я поднимался в горы и часами оставался там, чтобы быть как пустынник. Находил дикие травы и ел их, делал это ради подвига. Я хотел жить один, как тот святой, которого я любил с детства, как святой Иоанн Каливит.
