— Какие?
Старик внимательно посмотрел на монитор. Он словно решал, выложить ли не очень-то сладкую правду «гостю» сразу или, щадя нервы, выдавать крохотными «китайскими» порциями. Старик всерьез сомневался в уравновешенности «гостя», в его способности руководствоваться умом, а не чувствами.
Дело осложнялось еще и тем, что в комнате «гостя» телекамера была установлена в углу, под самым потолком. Получался вид справа сверху. Старик не видел глаз и выражения лица собеседника, а значит, не мог следить за его реакцией и не понимал, достигает сказанное им цели или он впустую «мечет бисер».
— Знаете, в чем заключается самый великий обман дьявола? — наконец спросил старик.
— В чем же?
— В том, что он сумел убедить всех, будто его не существует. — Старик вздохнул и отвернулся: — Хотите верьте, хотите нет, но о человеке по прозвищу Жнец я услышал в первый раз сегодня днем. Понимаю, вас вряд ли убедят слова…
— Правильно понимаете, — огрызнулся Непрезентабельный. — Если все, что вы мне тут рассказывали, — правда, то… я даже не знаю, что и делать…
— Теперь это уже не имеет абсолютно никакого значения, — вздохнул старик, не слушая возражений, утопая в собственных мыслях. — Я постараюсь объяснить вам суть происходящего. Вы производите впечатление достаточно сообразительного человека, способного не противоречить логике. Надеюсь, в процессе беседы мне удастся убедить вас.
— Убедить в чем? — спросил «гость».
— В том, что Жнец сумел спланировать свои ходы таким образом, чтобы ему верили. А доверие, как известно, — залог успеха. Давайте-ка проанализируем события последних дней, вспомним все с самого начала…
— Зачем? — саркастически поинтересовался пленник. — Вы же в любом случае меня убьете. Вам нельзя оставлять свидетелей.
— Я расскажу вам о событиях двух последних недель, — глядя в затянутое бронированными ставнями окно, предложил старик. — По ходу дела вы дополните мой рассказ, а я в свою очередь объясню, как все обстояло на самом деле. Хорошо?
— Рассказывайте, — безразлично дернул плечами Непрезентабельный.
«Чем дольше вы говорите, тем дольше я проживу», — продолжил он мысленно.
После слякотно-промозглой, по-осеннему дождливой Москвы Ялта не могла не поражать легкой, умеренно теплой погодой, бархатистым морем и сочно-зеленой растительностью. Низкие пальмочки выстроились вдоль каменного парапета набережной, за которым нежились под лучами яркого солнца отдыхающие. Аппетитный запах жарящихся шашлычков растекался по улочкам городка. Высокие тополя трепетали, слушая русскую речь, перемежающуюся сочными украинскими словечками. Бутылочно-зеленые курчавые горы плавно сползали в море, а может быть, наоборот, ультрамарин волн пытался взобраться к облакам, кутающим верхушки гор. У причалов морвокзала покачивались прогулочные «трамвайчики». Мегафонные, с алюминиевым оттенком голоса зазывали прокатиться: «Ми-исхор! Ла-асточкино гнездо! Алушта-а!!!»
