И тут из леса выезжает внедорожник. Битком набитый маленькими солдатами. Не дожидаясь команды, они начали растаскивать все, что было в автобусах. Взяли все, что только можно было взять. И погрузили в свою машину. Внедорожник сделал несколько рейсов в селение и обратно. Покончив с содержимым автобусов, они принялись за кучи обуви, одежды и головных уборов. Побросали все это в машину, которая сделала еще несколько рейсов. Последним рейсом из селения приехал полковник Папа Добрый.
Валахе! С ума сойти, как он вырядился, полковник Папа Добрый (вырядиться значит смешно и нелепо одеться; так сказано в моем "Ларуссе"). Во-первых, на полковнике Папе Добром были офицерские нашивки. Так полагается, когда идет межплеменная война. Полковник Папа Добрый был в белой сутане, белой сутане с черным кожаным поясом на черных кожаных подтяжках, которые перекрещивались на спине и на груди. На голове у полковника Папы Доброго была кардинальская митра. Полковник Папа Добрый шел, опираясь на епископский посох с крестом на верхушке. В левой руке полковник Папа Добрый держал Библию. И вдобавок, в довершение картины, поверх белой сутаны у полковника Папы Доброго висел через плечо автомат. Его верный "калашников", с которым он не расставался ни днем ни ночью, где бы он ни был. Так полагается, когда идет межплеменная война.
Полковник Папа Добрый вышел из машины. Он плакал. Я не шучу, он плакал, как ребенок! Он наклонился над телом маленького солдата, малыша, который остановил нашу колонну. И долго молился над ним. Потом полковник Папа Добрый подошел к нам. Подошел к нам в своем чудном наряде.
Я стал визжать: "Хочу стать маленьким солдатом, ребенком-солдатом, small-soldier, child-soldier. Хочу к тете, к моей тете в Ньянгбо!" Один маленький солдат с автоматом захотел оборвать мои рыдания. Но полковник Папа Добрый не позволил; он подошел ко мне, погладил меня по голове, словно родной отец. Я был рад и горд, как чемпион по сенегальской борьбе. И перестал плакать. Полковник Папа Добрый величавым жестом дал понять, что берет меня с собой. Мне дали набедренную повязку, которую я повязал вокруг ягодиц.
Потом он подошел к Якубе, который опять завел свою песню: "Я есть григримен, я есть заклинатель". По его знаку принесли еще одну повязку, и Якуба прикрыл срамные места. Бангала у него уже не торчал.
Полковник Папа Добрый подошел к матери с мертвым младенцем. Он долго разглядывал ее. На ней почти ничего не было, разорванные трусы еле прикрывали ньюссу-ньюссу (ньюссу-ньюссу - это половые органы у женщины). В ней было чувственное очарование, влекущая сексапильность (сексапильность - это то, что вызывает желание заняться любовью). Полковник Папа Добрый уже хотел уйти, но вернулся. Он вернулся потому, что в женщине была влекущая сексапильность. Он вернулся, чтобы приласкать ребенка. И распорядился, чтобы забрали тело.
