Но когда пришла очередь Якубы, он не подчинился. Он истошно заорал: "Я есть заклинатель фетишей, я есть григримен, григримен..." Маленькие солдаты разок-другой стукнули его и заставили раздеться. Но он не переставал орать: "Я есть заклинатель фетишей, григримен, я есть григримен..." Даже оставшись совсем голым, пытаясь прикрыть бангала, он все еще кричал: "Григримен, заклинатель". Ему приказали убираться в лес, но он вернулся оттуда и опять закричал: "Григримен, заклинатель". "Маку!" - приказали ему дети-солдаты, ткнув в задницу "калашом". (Слово "маку" есть в "Словаре лексических особенностей французского языка в Черной Африке". Оно значит молчать.) Тогда он замолчал и остановился у обочины дороги, прикрывая рукой срамное место.
Очередь дошла до меня. Я тоже им не давался. Я завизжал как испорченный мальчишка: "Маленький солдат, small soldier, солдат-ребенок, я хочу стать маленьким солдатом, я хочу к моей тете в Ньянгбо". Они начали меня раздевать, но я все визжал и визжал: "Small-soldier, я быть маленький солдат. Я быть солдат-ребенок". Они приказали мне бежать в лес, но я не побежал, я остался там, на дороге, хотя бангала у меня стоял торчком. Плевать мне на правила приличия. Я уличный мальчишка (правила приличия, по словарю "Малый Робер", это когда ведут себя правильно). Плевать мне на правильное поведение, я визжал и визжал.
Один маленький солдат приставил к моей заднице "калаш" и приказал: "Заткнись, заткнись!", и я заткнулся. Я весь трясся, губы у меня дрожали, как седалище козы, когда она ждет козла (седалище - это то место, где ягодицы и задний проход). Я хотел пипи, хотел кака, хотел сам не знаю чего. Валахе!
Но вот настала очередь женщины с младенцем. Она вышла из автобуса с младенцем на руках. В младенца угодила шальная пуля, его продырявило, бедняжку, и он уже не дышал. Мать не поддалась им. Она тоже отказалась раздеваться. Они сорвали с нее набедренную повязку. Она отказалась бежать в лес, осталась стоять рядом со мной и Якубой. На обочине дороги, с мертвым младенцем на руках. Она стала плакать и кричать: "Мой малыш, мой малыш. Валахе! Валахе!" Когда я увидел это, я опять завел песенку испорченного мальчишки: "Хочу в Ньянгбо, хочу быть маленьким солдатом. Фафоро! Валахе! Ньямокоде!"
Концерт становился слишком громким, им пришлось обратить на нас внимание. "А ну заткнитесь!" - скомандовали они. Мы заткнулись. "Не двигайтесь". И мы застыли не шевелясь, точно покойники. Так и стояли втроем на обочине дороги, как полные придурки.
