Еще раньше я заметил, что в соседней комнате горит свет. Я принялся упорно прохаживаться по коридору перед этой комнатой. Время от времени на небе появлялась одна звезда.
Мне вспомнился Апокалипсис; он въелся в меня, как Молох или как морской полип. Зубы у меня застучали, потом я опять почувствовал судорогу в руках. Но продолжал прогуливаться по коридору.
После случилось так, что дверь той комнаты отворилась, и голос, показавшийся мне знакомым, сдержанно произнес:
- Ах, так это вы?
Человек, сказавший это, пригласил меня войти.
Я вспомнил, что он был на одном со мной судне. Он еще добавил:
- Нам принесут горячего чаю.
Я неожиданно для себя обронил:
- Завтра около одиннадцати я отсюда уеду.
Он как будто слегка испугался, но возражать не стал. Он предложил мне стул; я сел.
Он тогда произнес несколько слов о Боге - всё очень сбивчиво; прочитал мне и проповедь из книжки, но признался, что нынешний день слишком его измучил. Среди прочего говорил и о том, что нам следовало бы лечь спать; но быстро отказался от этой мысли:
- При такой буре разве заснешь...
И мрачно посмотрел на меня; потом, кажется, опомнился:
- О, да вы насквозь промокли!
Я отвечал, что не чувствую этого. Он тоже не стал больше об этом говорить.
Пришел брат-служитель и принес чай и фрукты, а когда увидел в комнате и меня, сходил за вторым стаканом.
- Пейте, - сказал незнакомец. Он разлил чай из чайника. Внезапно спросил меня, выкрикнув свой вопрос:
- Что вы такое?
Я долго думал, но не нашел ответа, о чем и сказал ему. Тогда он очень испугался. Но все же, будто через силу, очистил яблоко, предложил кусочек и мне, а сразу вслед за тем сказал:
- Нам следовало бы выпить вина; я, правда, думаю, что в монастыре это не разрешается; но сейчас вино превратилось бы в кровь, в кровь...
Я не понял его, но невольно подумал об Иисусе, которого распяли. Я почувствовал раны от гвоздей в своих окоченевших ладонях, даже сказал об этом. Он пугался все больше. Неожиданно резко вскочил со стула и крикнул:
- Вы должны проповедовать!
Я сказал, что не умею; но он настаивал на своем.
В этот момент в комнату заглянул сухопарый человек в черном сюртуке; мой хозяин бросился ему наперерез и крикнул:
-Уходите, вы сейчас должны спать!
И буквально вытолкал его за дверь; я подумал о Косаре; тут мой хозяин вернулся. Я заговорил о том, что недавно вспоминал Апокалипсис. Он крикнул: «Это свершается!»; и упал на колени, и стал молиться. Комната немного согрелась. Через несколько мгновений он, плача, стоял предо мной и говорил, что теперь нам и вправду пора ложиться. Я хотел уйти; но он удержал меня за плечо и сказал:
