«Проклятие! Может, выбросить к черту часть дров?» — одолевали меня предательские мысли.
Опередив на несколько десятков метров Рогаля, я обернулся, ища на его лице такое же недовольное выражение. Однако лицо его было непроницаемо. Он шел медленно, но упорно, до минимума ограничив передышки. Переход с дровами — частица нашего альпинизма. В этом нет никакой романтики, ничего от лестного для нашего тщеславия риска, ничего связанного с приключением. Только тяжелый труд и короткий приказ: базовому лагерю необходимо топливо!
Около пяти мы спустились с морены на ледник. Впереди, в нескольких сотнях метров, желтела куртка Юзека, а еще дальше виднелись крохотные силуэты шерпов.
Сколько времени тянется этот переход? Свыше трех часов. Когда мы сделали очередную передышку на большом ледовом гребне, я достал из кармана две уцелевшие конфеты. Держа их под языком, мы попивали едкую, холодную воду из ледникового ручейка.
Близились сумерки, когда на склоне ледника мы заметили спасительный знак — шест около лагерного туалета. По обрывистому каменистому склону к нам спешил Джепа. Неужели за рюкзаками? Он был уже возле меня, когда я заметил в его руке источающую пар кружку.
— Sahb, tea! — расплылся он в неизменной улыбке. Я отхлебнул несколько глотков чая и, выдавив отрывистое: — Thanks, Jepa! (Спасибо, Джепа!) — протянул кружку подошедшему Мареку.
Последние метры дались нам значительно легче. На кухне уже крутился Сонам, там был и Юзек.
Сегодня воздержимся от барашка. Сварим настоящий томатный суп, а не какую-то там водичку.
— Сколько пачек взять?
— Может быть, хватит двух? — заколебался Рогаль.
Мы с Юзеком иронически улыбнулись. Две пачки — разве это настоящий суп?! Слава богу, что будут консервированные сосиски и остатки картошки, купленной в Гхунзе.
Стемнело. Там, наверху, наши ребята тоже, вероятно, заняты приготовлением ужина. Над ледопадом повис плотный предвечерний туман. Видимости никакой.
После обеда мы молча разошлись по палаткам. Ночью мне снились странные цветные сны. Позже я проснулся и от переутомления больше не мог заснуть. Перед глазами у меня, как живой, встает образ Эвы, на лице ее — загадочная полуулыбка. Что-то ты сейчас делаешь, малютка?
21 апреля
Мы поднялись рано утром. Сегодня — банный день. День мытья, стирки и созерцательного настроения.
Солнце уже озарило снега на террасах Кангбахена, зажурчали свежие ручейки, стекающие по леднику. И тогда мы увидели их. Три точечки (одна сбоку, пониже, две другие вместе), которые были уже на краю ледопада.
