— задницу, причем бог весть кому! Ох, как я разволновался! «Да разве ж так можно?» — воскликнул я. Но потом подумал: нет, что-то в этом есть. Если удастся, то тоже кого-нибудь заставлю понервничать. Читатель примется обдумывать, размышлять, какому же воителю должна стать наградой Цири… А тут — вот те раз! Такова причина, подвигнувшая меня именно так обрисовать женские персонажи в моих книгах. А следовательно, это не проецирование — в чем вы меня подозреваете — собственных вагинальных осложнений и фобий. Нет, с этим-то как раз у меня все в порядке. Во всяком случае, ничего такого мне о себе не известно. Думаю, будь у меня такие проблемы, я б скорее всего знал.
— Вы раскинули лагерь своей прозы между фантастикой и историей, то есть на территориях, принадлежащих фэнтези. Классики жанра по-разному определяют, сколько здесь чего. Посему следовало бы уточнить, сколько в вашем творчестве фантазии и сколько историзма. Фэнтези очень много берет от средневековья; так, может быть, правильнее сказать, что ваша фэнтези — просто немного менее правдоподобное средневековье?
— Фэнтези использует средневековый стаффаж[55], но кто сказал, что это средневековье? Это не наш мир, это мир ФАНТАСТИЧЕСКИЙ. Поэтому обращение к средневековью — не необходимость, оно лишь выполняет функцию определенного жанром приема. Конечно, писатель, герои которого размахивают мечами, гарцуют на жеребцах и живут в замках, обязан знать, в чем различие между кордегардой и алебардой, из каких частей состоит меч и чем отличаются шаг, рысь и галоп. Но разве знание сказанного является следствием увлеченности средневековьем и уже само по себе позволяет писать фэнтези? А не бывает ли порой наоборот — человек тщательно изучает историю именно потому, что вдруг воспылал желанием посвятить себя фэнтези? А я слышал о таких случаях.
Я неоднократно говорил об этом во время различных дискуссий, но повторю еще раз: если б мы хотели стилизовать фантастический мир под средневековый, то не должны были бы употреблять слово «король», поскольку польский язык позаимствовал его из чешского, а в чешском оно пошло от имени Карла Великого, короля франков. Именно поэтому в альтернативном или фантастическом мире, в котором короля франков не было, никто не вправе использовать слово «король». А если кто-то это сделает, то столь же законно может пользоваться такими определениями, как «эротический» или «психический», несмотря на то что в том мире, вне всякого сомнения, не существовала мифология, в которой наличествовали бы Эрос или Психея.
