Ничто так не возбуждает во мне желания понять, как заявление, что мне понять чего-то не дано. Я принялся упрашивать и требовать от него объяснения. Поначалу турок явно вознамерился просто вышвырнуть меня вон, но после моего вопроса, не надоел ли я ему в качестве клиента, стал покладистей и раскололся.
— Безопасность, — произнес он, озираясь вокруг себя в тесном пространстве за прилавком, заставленным полками с турецкими бакалейными товарами и кадушками с кофейными зернами и приправами. — Правительство. Они теперь за всеми следят, в газетах писали. Патриотический акт II, его вчера конгресс принял. Теперь они могут следить, когда ты пользуешься карточкой. Я говорю, нет. Я говорю, мой магазин не станет помогать им следить за моими покупателями.
У меня от изумления даже челюсть отвисла.
— Наверное, думаешь, это ерунда? Что страшного, если правительство знает, когда ты покупаешь кофе? Потому что для них это способ знать, где ты есть, где ты был. Думаешь, почему я уехал из Турции? Где правительство всегда шпионит за человеком, там нехорошо. Двадцать лет назад я переехал сюда ради свободы — я не помогаю им забрать свободу.
— Но вы понесете большие убытки, — невольно вырвалось у меня, хотя мне хотелось назвать его героем и пожать ему руку. — Теперь все пользуются дебетовыми карточками.
— Может, уже не всегда. Может, мои покупатели знают, что я тоже люблю свободу, и потому приходят сюда. Я повешу объявление в витрине. Может, другие магазины сделают так же. Я слышал, Американский союз за гражданские свободы подаст на правительство в суд.
— Отныне буду покупать кофе только у вас, — пообещал я совершенно искренне и сунул руку в карман. — Ой, только сейчас у меня нет с собой денег.
Турок с важным видом поджал губы и кивнул:
— Много людей говорят то же самое. Ничего, отдай сегодняшние деньги АСГС.
За две минуты мы с ним сказали друг другу больше, чем за все мои прежние посещения кофейни, вместе взятые. Я и предположить не мог, что этот турок способен на подобные душевные порывы. Для меня его кофеиновый бизнес всегда был просто составной частью жизни в нашем благополучном районе. А теперь я пожал ему руку и вышел на улицу, ощущая себя членом одной с ним команды. Секретной команды!
Я пропустил два учебных дня, но, похоже, не слишком отстал от остальных по пройденному материалу. В один из этих дней, когда весь город приходил в себя от пережитого потрясения, школу вообще закрыли. А второй, очевидно, был посвящен траурным мероприятиям в память тех, кого считали погибшими или пропавшими без вести. Газеты опубликовали их биографии, воспоминания близких. Интернет переполнили тысячи коротких некрологов.
