Дело в том, что я ничего не стираю из памяти моих машин. А зачем? Информация кушать не просит, а понадобится она когда опять, нет ли — кто знает? Иногда даже самая дурацкая информация становится необходимой. Знаете, бывает, сидишь в метро, и вдруг на ум приходит какая-нибудь давнишняя ссора с другом и все гадости, которые ты ему наговорил. Обычно в действительности все не так страшно, как кажется после. И это здорово, если есть возможность вернуться в прошлое к тому неприятному случаю и с облегчением понять, что зря ты почитал себя последней сволочью. У нас с Даррелом таких ссор было столько, что и не счесть!
И дело даже не в этом. Просто я знаю, что мой телефон — это мой, личный телефон. И флешки тоже мои и ничьи больше. На то и существует криптография — шифрование сообщений. В основе криптографии лежит старая добрая математика, а значит, и тебе, и мне доступны те же принципы шифровального дела, какими пользуются, скажем, банки или Агентство национальной безопасности США. То есть для всех существует одна криптография, а потому она общедоступна и открыта для применения каждым человеком. Иначе от нее не было бы толку.
Есть что-то окрыляющее в том, что какой-то уголок твоей жизни принадлежит только тебе, и никому, кроме тебя, негоже заглядывать в него, поскольку это примерно такое же интимное деяние, как раздеться догола или сесть на толчок. Все мы время от времени обнажаемся и вынуждены ходить в туалет по-большому, и нет в этом ничего постыдного, аморального или стремного. Но вообрази, если я объявлю тебе, что отныне всякий раз, когда твой организм захочет избавиться от порции дерьма, ты должен испражняться в помещении с прозрачными стенами, возведенном посреди Таймс-сквер, и при этом будешь гол как сокол!
Даже если у тебя идеально сложенное тело — а кто из нас может похвастаться этим? — надо быть извращенцем, чтобы обрадоваться подобному завороту мозгов. Большинство начнет громко протестовать. Многие будут терпеть, пока не лопнут.
Потому что речь идет не только и не столько о чем-то постыдном, но прежде всего об интимном, личном. О том, что это твоя жизнь, и она принадлежит исключительно тебе.
А дээнбисты по кускам отнимали у меня мою жизнь. Поделом мне, думал я, шагая обратно в камеру. На моем счету накопилось немало нарушений и проступков, которые, в общем, сошли мне с рук, так что теперь, возможно, настало справедливое возмездие. Наверное, сейчас мне откликается то, что аукнулось в прошлом. Ведь и здесь я оказался в конечном итоге потому, что сбежал с уроков.
