Молодая хазарка была столь ослепительно красива, что, казалось, красота ее затмевает солнце. Иссиня-черные, чуть вьющиеся волосы, нежная, золотисто-смуглая кожа, тонкий стан, под тонкими ниточками бровей обрамленные длиннющими ресницами глаза, черные, как бездонное ночное небо. А в глазах — желтые искорки-звезды. Халиса довольно неплохо говорила на языке славян. Как обмолвился как-то Вергел, ее кормилицей была ильменская рабыня. Хельги тоже учил этот язык, вместе с Ирландцем и Никифором. Учителем был Радимир, не перестававший удивляться поразительным успехам ярла. Хельги и сам удивлялся своим способностям, хотя и догадывался, откуда они у него…
— Красиво? — переспросил Ирландец. — Вот уж не сказал бы. Взгляни, девушка, сколько бесполезного леса вокруг! Плывем уже третий день — и ни одного селения.
— Так, может, селения скрыты в лесах?
— А тогда где же лодки, причалы, рыболовные снасти, стога на лугах, наконец?! Нет, не живет здесь никто — столько земли пропадает даром.
— Не считай чужих земель, Конхобар, — вступил в разговор Хельги. — Лучше б нам хоть когда-нибудь посчитать свои, да так, чтоб для подсчета не хватило пальцев на руках и ногах!
— Хорошо сказал, ярл! — засмеялся Ирландец и поинтересовался, почему «молодая леди» так редко радует их своим обществом.
— Обычаи хазар весьма строги, — улыбнулась девушка. — Я сейчас здесь только потому, что отец побоялся оставить меня в Итиле. У него там слишком много врагов и завистников, даже среди тарханов — нашей знати — при дворе самого кагана. Они не раз уже нападали и пытались увезти меня в свой гарем. Вообще, отец считает, что меня давно пора отдавать замуж, ведь мне уже целых семнадцать лет… Еще чуть-чуть — и никто не поедет свататься, кому нужна старая дева?
Халиса улыбнулась, показав ровные белые зубы. По восточному обычаю, она разговаривала, не поднимая на собеседников глаз, и лишь один раз, улучив момент, несмело взглянула на молодого варяга. Хельги перехватил ее взгляд и почувствовал странное удовлетворение от смущения девушки. Халиса покраснела и потупила взгляд. Лишь приход хозяйского помощника Имата помог ей выйти из неловкого положения.
Зыркнув по сторонам узкими глазами, Имат что-то произнес по-хазарски. Халиса ответила неожиданно твердо и даже, как показалось Хельги, с оттенком некоторого пренебрежения. Потом еще добавила что-то. Имат поклонился чуть не до земли и, приложив руки к груди, удалился на корму, по пути срывая зло на нерадивых гребцах. Он, конечно, использовал бы и хлыст из воловьей кожи, всегда заткнутый за пояс, однако не посмел делать это на глазах у хозяйской дочери. Лишь хлестнул по доскам борта, да так, что полетели щепки. Эх, если бы только молодой ярл мог видеть невзначай брошенный на него взгляд Имата! Взгляд, полный зависти, ненависти и злобы.
