Первая: Роберта нет в живых.
Вторая: сегодня после обеда мы распрощаемся с домом.
Никаких чижей и никаких словесных пузырей. Она полежала немного, вглядываясь в темноту и прислушиваясь к ровному дыханию мужа.
Неужели это правда? Насчет Роберта — она попробовала сразу вычеркнуть это дикое предположение из сознания, но ничего не получилось: мысль возвращалась и возвращалась. Роберта нет в живых. А может быть, он явился ночью и спит, как ни в чем не бывало, в своей постели? Пойти посмотреть… нет, не пойду. Потому что если его там нет, то прошло уже день и две ночи, как он исчез. А это может означать только одно… хватит!.. Это уж слишком.
И второе. Дом… В четыре часа они будут сидеть в конторе Лундгрена в банке. Вот так. Лундгрен в своем костюме в полоску и они на стульях с березовой фанеровкой. Будут продавать… что?
Дом? Жизнь? Эббе было два годика, когда они сюда переехали. Роберт и Кристина в нем родились. Моя жизнь — здесь. Почти сорок лет в Чимлинге. И что со мной будет? Никогда уже не буду сидеть в патио и есть молодую картошку? И не увижу, как появятся первые сливы на деревце, посаженном шесть лет назад? Что ж, буду сидеть на пластмассовом стульчике на голой скале под палящим испанским солнцем. Сидеть на голой скале и ждать смерти. Какой в этом смысл? Неужели Бог уготовил мне такой конец?
И что Он хочет, чтобы я взяла с собой? Шестьдесят никому не нужных, пустых лет? Мамины фламандские кружева? Записную книжку, чтобы каждую неделю посылать открытки своим трем… ну хорошо, четырем подругам… рассказывать о химически синей воде в бассейне, о море, о пластмассовых стульчиках?
Нет, решила Розмари Вундерлих Германссон. Не хочу.
Вернее, так сказала не Розмари Вундерлих Германссон, а ее внутренний голос — очень тихо, она еле расслышала. Где взять силы, чтобы воспротивиться Карлу-Эрику? И как? Где вбить оборонительные колья?
Оборонительные колья? Это еще что такое? Такого и понятия-то нет… но если Роберта и в самом деле нет в живых, неужели у Карла-Эрика хватит совести тащить ее в банк и…
Она в ярости на саму себя вскочила с постели. С чего бы это Роберту умирать? Что ей приходит в голову, что за черные мысли? И это не в первый раз. Еще когда дети были маленькими, она часто думала: а что, если они умрут? Попадут под автобус, провалятся под лед, их искусает бешеная собака… Роберту тридцать пять, он прекрасно может сам о себе позаботиться. И в конце-то концов, он пропадал почти всю свою жизнь. Сказать по правде, это его специальность — пропадать. А сейчас у него и причина есть прятаться, что тут удивительного?
