Бреслау, того же 8 июля 1934 года, без пятнадцати восемь вечера
Маас сидел в своей трехкомнатной квартире на Тауенцинштрассе, 23, слушал потрескивающую патефонную пластинку и реконструировал по слуху древнееврейские слова. Он яростно макал стальное перо в пузатую чернильницу и с удовольствием наносил на бумагу странные наклонные значки. Он весь отдавался этому труду. Маас не мог позволить себе никакой неуверенности, никаких сомнений. Звонок оторвал его от языка Библии. Маас выключил свет и решил не открывать. Через минуту он услышал скрежет ключа. (Наверное, любопытный домовладелец. Решил, что меня нет дома, и хочет посмотреть, что и как.) Взбешенный, Маас вскочил и ринулся в прихожую, где собирался узреть хитрого брюзгу, с которым он успел поругаться уже в первый день из-за квартирной платы. По правде сказать, за наем жилья Маас из собственного кармана не платил ни пфеннига, но из принципа обозвал домовладельца грабителем.
Но те, кого он увидел, тоже не обрадовали Мааса. В прихожей, кроме испуганного домовладельца, стояли трое в мундирах СС. И все трое, скаля зубы, улыбались Маасу. А вот он никак не мог выдавить из себя улыбку.
Бреслау, того же 8 июля 1934 года, восемь вечера
Возвращаясь в пролетке к себе в квартиру, Анвальдт лег на сиденье и со страхом смотрел на крыши домов. Ему казалось, будто параллельные линии крыш на противоположных сторонах улицы смыкаются над ним колышущимся сводом. Он закрыл глаза и с минуту мысленно повторял: «Я нормален, ничего со мной не случилось». И словно переча этому утверждению, перед глазами у него возникла картина Хаима Сутина «Выгнанные дети». Мальчик в коротких штанишках рукой показывал что-то девочке с изуродованной ногой. Она едва плелась, судорожно уцепившись за руку своего спутника. Желтая тропинка пересекалась в перспективе с темной синевой небосклона и смыкалась с агрессивной зеленью леса. На лужайке лопались красные нарывы цветов.
Анвальдт резко открыл глаза и увидел большое бородатое загорелое лицо извозчика, с подозрением пялящегося на странного пассажира.
— Мы уже на Цитенштрассе.
Анвальдт фамильярно хлопнул его по плечу (Я нормален, ничего со мной не случилось.) и рассмеялся:
— А имеется в вашем городе хороший бордель? Но это должен быть первый класс. Понимаете? Чтобы зады у девок были как конские крупы. Мне такие нравятся.
Кучер подмигнул, достал из-за пазухи небольшую визитную карточку и подал ее Анвальдту:
— Тут, господин хороший, вы найдете любых женщин, на каких только будет у вас охота.
