— Не волнуйся, пойдешь.
Потом вдруг, обращаясь уже ко мне, Лелла добавила:
— А тебе не мешало бы подняться. Вот-вот подойдет время завтрака и вернется Фарид. Не стоит портить ему настроение.
И удалилась, прежде чем я успела прочесть что-либо на ее лице.
* * *
Со времени моей последней встречи с Салимом прошло четыре дня. Свидание, которое он мне назначил, покоилось во мне ничего не говорящей датой. У меня была неделя на то, чтобы решить, пойду я или нет. Она казалась мне вечностью, и каждая ее минута протекала в восхитительном волнении. Я не торопилась прийти к мигу решения.
Решение — шаг серьезный, говорила я себе с искренней убежденностью, пытаясь подвести под него какую-то мораль. Ведь если у меня и не было принципов, то как раз не из принципа, а потому, что до сих пор меня считали нужным учить лишь обычаям жизни, а не ее правилам.
В тот день, когда Лелла и Зинеб отправились на свадьбу, утром заявилась Мина. Она, как всегда, бегала по магазинам за бесчисленными покупками. Перед тем как вернуться домой, она заходила ко мне — с той скромной преданностью, какую выказывают, навещая затворников: мое сидение в четырех стенах во время каникул она считала возмутительным. В моем заточении она обвиняла моего брата, которого считала узколобым, мачеху, перед которой робела, и, наконец, мою собственную апатию, недостойную, по ее словам, передовой девушки, которой следовало бы сбросить это иго.
Я попросила ее остаться на весь день. Она согласилась. Я с удовольствием слушала ее болтовню. Мало-помалу и я, хоть и внешне, заразилась ее весельем. Мы включили приемник, потом поставили несколько арабских пластинок. Мне хотелось ритма, танца.
— Ну что ж, раз Лелла и Зинеб на свадьбе, мы тоже имеем право поразвлечься!
Мина принялась хлопать в ладоши, а я, выскочив на середину, пустилась танцевать. Возбуждение овладело мной; я пробегала комнату по всей длине, запрокинув голову и поводя плечами в сторону Мины — все эти нарочито бесстыдные фигуры я импровизировала на ходу.
Мина взирала на меня с удивлением.
— А я и не подозревала в тебе таких способностей.
Польщенная, я смеялась. Она все убыстряла и убыстряла темп. Лихорадочный ритм все больше взвинчивал меня. Поворачивая голову, я время от времени замечала в большом зеркале ускользающий силуэт джинна, снующее туда-сюда изгибающееся тело. Мне казалось, что, даже когда я остановлюсь, по ту сторону водной глади зеркала танец этого нового тела будет продолжаться. Всегда.
