Светлана Терпигорева прижала к груди руку.
– Александра Вадимовна, – выдавила она, не в силах отвести глаз от статуи, в которую оборотилась её подруга. – Что же Вера-то – живая или… как?
Водовскова сумрачно посмотрела на неё, пожала плечами.
– Живой труп, – констатировала она. – И труп лежал во льду несколько дней. И у него бьётся сердце и работают лёгкие.
– И ещё он примёрз к полу, – добавила медсестра, стуча зубами. – Страх какой… Пойдёмте ж скорее отсюда, Александра Вадимовна, пожалуйста. Я всё записала.
– И что, отодрать её от пола невозможно?
Водовскова пододвинула к себе исписанный листок.
– И это тоже, – кивнула медсестра и взглянула на остолбеневшую компанию. – А ну-ка, подите-ка вон, – велела она. – Вам же ясно сказали – сюда нельзя. Если будут нужны ваши свидетельства, милиция вас найдёт.
– Ступайте, ступайте отсюда, – поддакнула Александра Вадимовна, не поднимая головы. – Нечего тут… И помалкивайте. Сами знаете, что за это вам будет: закон о религии пока никто не отменял.
– Указ, – поправила медсестра, но врач устало отмахнулась:
– Всё равно.
Компания развернулась и, толкая друг друга, выпроводилась вон со двора. Жучка не тявкнула, не зарычала – лишь внимательно проводила гостей чёрными глазами, закрыв зубастую пасть.
На перекрёстке, где надо было расходиться, все остановились.
– Вот и посмотрели, – сдавленно произнёс Лёшка Герсеванов. – И чего теперь делать?
– Прямо хоть комсомольский значок на помойку выкидывай, – поёжилась Полина, невольно оглядываясь на крошечный издали дом Карандеевых.
– Погоди выкидывать, – одёрнула Революция Леонидовна. – Тут разобраться надо.
– Чего разбираться? – твёрдо сказала бабушка Фрося. – Просила у Бога наказания – вот и получила. Теперь стоять будет, пока прощения не вымолит.
– У кого? – машинально спросил Лёша.
– У святителя Николая, надо полагать, – уверенно ответила бабушка Евфросиния.
Революция Леонидовна ошарашено таращилась на неё, не узнавая забитой, едва видимой и слышимой старушечки в этом монолите правды. Вот ведь что чудо делает… И что, действительно, теперь делать? О чём думать? Как? И вообще: каким оружием теперь можно сражаться с этим опиумом для народа – Богом Праведником и Его Праведницей Матерью?
Стои́т ведь Вера Карандеева с иконой, вся каменная стои́т. Не мёртвая, не живая, не зомби, не коматозная. Верно ведь та врачиха, Александра Вадимовна Водовскова сказала: не столбняк у Веры. Не столбняк, точно. При любом столбняке медицинские иглы не ломаются, и человека с места сдвинуть можно. Но… кто знает… вдруг сдвинет кто Веру? Профессор медицины или там, к примеру, новомодной физики, которую повсюду ругают… как она называется… не вспоминается что-то название…
