Попытки представить о. Александра насмерть перепуганным конформистом просто смехотворны. Христос, вопреки давлению на него, отказывался быть политическим вождем и даже политическим борцом. Отец Александр шел по пути Христа: он боролся со злом, утверждая добро. Эта борьба была не поверхностно–политической, а бытийственной, глубоко духовной. Вспомним его слова: «Мир давно уже озверел, люди ожесточились, единственное, что может их спасти, — это возвращение к евангельским принципам, к любви».
Именно этой цели было подчинено его общественное служение. По Лёзову, было бы лучше, если бы пастырь милостью Божией пошел по пути политического авантюризма. Но о. Александр выбрал другой путь. Его оружием было слово. Его книги, проповеди, публичные выступления оказывали огромное воздействие на людей и в короткое время сделали его духовным лидером России. Это, кстати, отлично понимали (и понимают) его враги. Те, кто направлял руку убийц, знали, с кем имеют дело. И напрасны потуги Лёзова обесценить не только жизненный подвиг, но и саму смерть отца Александра, цинично занеся его в список «тех, кто попал под колеса истории». Не каждый удостоивается мученического венца, и не каждый способен понять духовный смысл христианской жертвы.
Был ли о. Александр церковным реформатором? Сам он таковым себя не считал, хотя его вклад в обновление христианства переоценить невозможно. Он полагал, что «в самой идее реформ нет ничего неправославного» — реформы были и будут, вопрос в том, как и ради чего они проводятся. Необходимость определенного пересмотра церковной практики, канонов и богословия была для него несомненной, но он отрицательно относился к разрушению коренных церковных принципов и традиций. Верный путь, по его мнению, как всегда, лежит посредине. Он осуждал попытки «модернистов» создать «секулярное христианство», как и реформы обновленцев (напр., митрополита Александра Введенского), дискредитировавшие саму идею церковного обновления. Его больше интересовало не столько изменение внешних форм, сколько углубление и развитие богословия.
Тем не менее в Русской Православной Церкви о. Александр был возмутителем спокойствия, и не потому, что его взгляды в чем‑либо противоречили православию, а, наоборот, потому, что они максимально приближены к духу Христовой истины. Для значительной части церковного клира Христос был и ушел. Для о. Александра Он никуда не уходил. Он и сейчас стучится в двери каждого сердца. У о. Александра, как У Христа, всё построено на свободе — они страшатся свободы как огня. У него христианство живое, оно изменяется с каждой новой эпохой, с каждым новым поколением — у них оно застыло в древнем ритуале, окаменело. У него — сила веры и сила духа, у них — показное благочестие и мертвая буква.
