Высказывания отца Александра на этот счет рассыпаны во множестве его проповедей, лекций, бесед, писем, книг и статей. Назову только некоторые, те, что прямо связаны с этой проблематикой. Это прежде всего книги «Трудный путь к диалогу», «Культура и духовное восхождение», «Мировая духовная культура», это отдельные главы его шеститомника «В поисках Пути, Истины и Жизни», это многочисленные статьи еще не опубликованного «Словаря по библиологии»[48]. Сюда же надо прибавить ответы отца Александра на вопросы слушателей его лекций, те ответы, которые я сам слышал, присутствуя на этих лекциях, а также те, с которыми я сумел познакомиться как редактор готовящейся к печати книги, целиком составленной из этих ответов[49].
Важно подчеркнуть, что отец Александр и сам был творцом par excellence, он был творцом каждую минуту своей жизни, не столько теоретиком, сколько практиком. И проявил он себя как необычайно активный творческий человек и в качестве священника, пастыря, проповедника Слова Божия, и в качестве автора богословских книг, автора стихов и прозы, художника — а рисовал он замечательно, — ив качестве человека действия. Об этом свидетельствовал он сам, когда сказал: «Есть люди, которые пишут историю, а есть люди, которые в ней живут и действуют. Я принадлежу ко второй категории».
А теперь я перехожу непосредственно к теме.
О природе творчества. Отец Александр многократно, хотя и в разных выражениях, говорил одно и то же: творчество — уникальное свойство человека, дарованное ему свыше, признак его богоподобия. Наряду с волей, мыслью, самосознанием, совестью творческий дар и есть то, что принято называть духом. Дух — то, что отличает человека от зверя, «то, в чем заключен образ и подобие Божие. Это начало творческое, это начало мыслящее, естественно, незримое и бессмертное».
Таким образом, это сверхприродное качество, потому что природа духом не обладает. Хотя ощущение одухотворенности природы у многих людей есть. И отец Александр его разделял. Он сказал однажды: «Я всем своим существом это переживаю, и для меня прикосновение к земле и к растению — всегда прикосновение к живому существу». Вместе с тем он весьма критически относился к идее Руссо, что «надо вернуться к исходному первобытному состоянию. Назад к природе». Он говорил: «Человеку не дано безнаказанно отступать на природный уровень. Он в чем‑то ее (природу) уже превзошел. Она внеэтична, чего не может позволить себе человек (иначе — монстр типа «белокурой бестии»)… вся природа — это лишь поток, который стремится обрести самосознание в человеке. Мы корнями в ней, но духом уже поднимаемся в другие сферы». Одно дело благоговение перед природой, а другое дело обоготворение ее, на чем стоит язычество. Когда человек останавливается на том, что природа живая, когда он обоготворяет ее, он постепенно утрачивает Того, Кто ее создал.
