Он смотрел на меня вытаращив глаза. Должно быть, он думал, не пьяная ли я, не брежу ли, раз говорю такие вещи, но он не улыбался, не скорчил презрительную гримасу, которую мне приходилось видеть триста тысяч раз по любому поводу. Нет, он вздохнул, опустил плечи и сказал:
— Вы не можете знать того, чему вас не учили. И учить в черных очках вы тоже не можете.
— Что вы такое говорите?
Он спустился на одну ступеньку вниз, ко мне:
— Я говорю о вашей надменности, тщеславии, напыщенности, которыми вас наградили, старательно унижая и вызывая чувство вины. Я говорю о том, что преподаватели, с которыми вам приходилось иметь дело, деформировали вашу личность, превратив вас в робота. Вот об этом я говорю.
Я запрыгнула на ступеньку и оказалась с ним нос к носу, так близко, что мне казалось, что я брызжу слюной в его лицо.
— Но, черт побери, не может быть, чтобы другие постоянно ошибались, а вы всегда были правы! Врачи не могут намеренно мучить больных. Так что прекратите считать себя центром вселенной и лучшим женским врачом на планете!
Он ничего не говорил. Только смотрел на меня. Мне казалось, что я излила на него весь свой гнев, — и была готова к тому, что он меня прогонит. Он покачал головой.
— Вы правы, — спокойно сказал он.
Он развернулся и стал подниматься вверх по лестнице.
Мерзавец!
— Но даже спирали подводят!
Он остановился:
— Что вы имеете в виду?
— Она могла оказаться в положении, как ее соседка по палате.
— Конечно, могла. Но тогда никто не обвинял бы ее в том, что она лжет, или в том, что она полная дура. Что до ее соседки, то в том, что она забеременела, виновата не спираль.
— А кто тогда виноват? Святой Дух?
— Вы разве не читали карту?
Я порылась в памяти, памяти, которая никогда меня не подводила, и поняла, что три аборта — это черная дыра, бездонная, и что я помню лишь то, как прижимала маску к незнакомому лицу и как смотрела на бегущую по трубке кровь и руку Кармы, которая ходила взад-вперед, как будто он ершиком чистил бутылку. Я ничего не могла вспомнить, и услышала его голос:
— За полгода я делаю аборт уже четвертой пациентке того негодяя. Трем другим он извлек спираль и предложил прийти позже, чтобы вставить новую. Он был обязан оставить спираль на месте. Но нет, он оставил их без защиты и, ожидая, пока они придут в следующий раз, посоветовал «воздержаться или быть осторожнее». Мадам В., например, пришла к нему потому, что боялась, что ее спираль утратила свою эффективность. Вместо того чтобы успокоить ее и поставить ей другую, этот мерзавец извлек у нее спираль и отправил ее на все четыре стороны, сказав, что
