Мы подошли к странному сооружению. Непонятно откуда притащенная, металлическая будка, в которой когда-то продавали проездные билеты на остановках, выросла перед нами как из-под земли. На месте стеклянного окошка будки был вставлен кусок фанеры с надписью «Ремонт и строчка обуви». Гека постучал в дверь, при этом будка ответила громким металлическим звуком. Дверь открыл пожилой рыжеволосый сапожник. Он был в засаленном переднике. Мы вошли в будку и Гека представил меня как своего лучшего друга, которого он знает десять лет, хотя на момент этого представления мне было всего пятнадцать. Получилось, что я с ним дружу с пяти лет, но сапожник не обратил на это никакого внимания. Они зашли за ширму, которая делила будку на две части. Я присел на маленькую самодельную табуретку и, будучи изрядно уставшим, задремал. Мою дрему прервала возня, крики и громкая матерная брань. За ширмой шел турнир карточных игроков. Будка наполнилась дымом сигарет и азартом. То сапожник истерически кричал в восторге:
— Туз, король, туз!
То мой новый друг:
— А козырей то у тебя ни хрена нет!
В общем, разместившийся в будке одесский Лас Вегас гремел на весь район. Единственное, чего не хватало в этом «казино», — ярко светящейся рекламы. Вся световая иллюминация в игорном заведении «Туфля» — состояла из маленькой лампочки, засиженной мухами, и проводами, протянувшимися к фонарному столбу. Я очнулся от толчка в плечо.
— Кстати, меня зовут дядя Лева, — протянул мне руку сапожник.
Мы обменялись рукопожатием. Стало понятно, что «казино» закончило свою работу. Дядя Лева медленно вышел из будки, достал папиросу из пачки «Беломорканал» и с жадностью закурил.
— Да, — улыбаясь сказал дядя Лева мне,— твоему другу сегодня не повезло. Он «абысалэ» мне проиграл.
Я потом узнал, что «немножко» это было двести девяносто рублей. В те времена сумма достаточно большая. Проигрыш соответствовал двухмесячному окладу рабочего четвертого разряда.
— Лева с Могилева,— съязвил выходящий из будки Гека, — ну проиграл, ну и что? Завтра, послезавтра отдам. А у вас, евреев, разве можно выиграть?
Дядя Лева затянул свою папиросу и гордо сказал:
— Да, у еврея выиграть невозможно. Только более хитрый еврей может выиграть у еврея.
— Мы все евреи, — с горечью поражения произнес Гека.
— Так может тебе долг скосить? — спросил Лева.
— Да, ты скосиш, — грустно протянул Гека, — главное, чтобы ты завтра не сказал, что мой долг стал триста девяносто.
