— Я не про то, а про немецкий вид. Что это значит?
— Джулиан, я заглянул ей в глаза, вот как сейчас в твои, и увидел истинную тевтонку. Это было все равно что смотреть на ледяные пустыни Севера.
— Но у тебя на родине тоже не жарко.
— Прага — очень теплый город. Холодными бывают только тротуары или воды Влтавы.
— И все равно не вижу тут проблемы. Это ж не кто-нибудь — сама Грета Гарбо!
— Проблем и не было, так как я не думал заводить с ней роман. И она не думала заводить его со мной.
— Ты не мог даже думать о том, чтобы завести роман с немкой?
— Думать — мог, завести — нет.
— Даже с Марлен Дитрих?
— Особенно с ней.
— Почему „особенно“?
Либор помедлил с ответом, разглядывая лицо своего бывшего ученика.
— Некоторые вещи недопустимы, — сказал он. — И потом, я был влюблен в Малки.
Треслав взял это себе на заметку. „Некоторые вещи недопустимы“. Сможет ли он когда-нибудь разобраться в том, какие вещи финклеры считают допустимыми, а какие нет? В одних случаях это бестактность при обсуждении самых интимных вещей, в других — чрезмерная щепетильность в этноэротических вопросах.
На сей раз, в телефонном разговоре, Либор проигнорировал намек на свою книгу.
— Однажды ты пожалеешь о том, что захотел одиночества, Джулиан, но тогда у тебя уже не будет выбора.
— Я и сейчас об этом жалею.
— Тогда составь мне компанию. Должен же хоть кто-нибудь поинтересоваться моим зодиаком.
— Либор, меня очень интересует твой зодиак. Но сегодня я не могу встретиться.
Он понимал, что нельзя вот так отказывать в поддержке одинокому бессильному старику.
Но сейчас его мучило собственное бессилие.
3
Финклер, обычно спавший без снов, увидел сон.
Ему приснилось, что он бьет под дых своего отца. Его мать плачет и просит сына остановиться, но отец только смеется и кричит: „Бей сильнее!“ Затем он обращается к жене на смеси идиша с английским: „Los the boy allein“, что значит: „Оставь мальчика в покое“.
В жизни, когда отец обращался к нему, мешая слова из идиша и английского, Финклер-младший демонстративно отворачивался. Он не мог понять, зачем отец — учившийся в английском университете и превосходно владеющий языком этой страны, человек образованный и глубоко религиозный — устраивает этот дешевый спектакль у себя в аптеке, размахивая руками и говоря на ломаном языке, словно какой-нибудь местечковый олух. Впрочем, клиентам нравились эти проявления еврейской эксцентричности, ну а Сэм в такие минуты спешил удалиться.
Однако во сне он никуда не уходил. Во сне он продолжал изо всех сил бить отца кулаком в живот.
