При виде Свона Рэндл застыл на месте и устремил на него злобный взгляд. Потом демонстративно открыл дверь, Свон пробормотал, что ему пора, и пулей вылетел мимо Рэндла за порог. Дверь за ним захлопнулась. Нельзя сказать, чтобы он удалился с достоинством.
Рэндл был небрит, без пиджака. Рубашка спереди вздулась пузырем, образуя подобие брюшка, отчего он больше обычного был похож на актера. Лицо его пылало. Он подошел к столу и уставился на Энн.
Хью сказал:
— Сядь, Рэндл, и не изображай дух Банко. — В такие минуты сын внушал ему страх.
Рэндл обратился к Энн:
— Тебе непременно нужно, чтобы этот чертов священник все время здесь околачивался?
Энн откинулась на спинку кресла, положив руки на подлокотники, словно нарочно старалась успокоиться. Она тоже уставилась на Рэндла.
— Во-первых, он не чертов священник; во-вторых, он здесь не околачивался. Он заходил повидать Пенни.
— Он заходил повидать тебя, и ты, черт возьми, это знаешь. Мне-то, положим, плевать.
— Сядь, Рэндл, — сказал Хью, — и не ори.
— Я не ору. И имейте в виду, я не пьян, а то сейчас кто-нибудь это скажет.
— Ты пьян, — сказала Энн.
Хью знал, что Энн способна на гнев, но тут его удивило, как легко он прорвался. Очевидно, не только Рэндл подготовлял себя к этой сцене с помощью своеобразно понятого поста и молитвы, но и она тоже.
— Почему ты отдала Пенну все вещи Стива? — спросил Рэндл. Он немного понизил голос, но Хью видел, что он весь дрожит от ярости. Губы у него подергивались, кулаки сжимались и разжимались.
— Я не давала Пенну все вещи Стива. Я разрешила ему порыться в шкафу, посмотреть, нет ли там для него чего-нибудь интересного. — Энн, бледная как смерть, откинула со лба свои бесцветные волосы, и лицо у неё стало обнаженным и сильным. Пальцы впились в ручки кресла, голос звучал негромко.
— И я, по-твоему, должен этому поверить? Миранда видела, как он сегодня охапками уносил вещи из комнаты Стива. — Он наклонился вперед, вздувшейся рубашкой задевая домино, выпучив глаза, раскидав по столу большие руки.
— Ну и что? — сказала Энн. — Почему никто не должен их трогать? Стива это не обидело бы.
— А ты не подумала, что это может обидеть Миранду, обидеть меня?
— Если бы ты был на глазах, я бы, может, тебя спросила. А тебя не было. — Она сидела неподвижно, но вся напряглась.
— Могла бы спросить Миранду.
— Послушай, — сказала Энн. — Зачем мне это было нужно? Ничего плохого я не сделала. Видит бог, Пенни и без того живется у нас несладко. И ни с кем советоваться я не обязана.
