Талли бежала всю дорогу до автобусной остановки на Сорок четвертой улице.
— Вот дрянь! — шептала она, вытирая слезы.
Подошел автобус. Талли оплатила проезд и вошла внутрь, бормоча: «Дрянь, дрянь!»
Как могла Кейт сказать ей такое?
— Дрянь! — прошептала она снова, но на этот раз уже без прежней ярости, вдруг почувствовав себя одинокой и несчастной.
Автобус остановился меньше чем в квартале от дома Чада. Выскочив из автобуса, Талли кинулась к приземистому строению в деревенском стиле и постучала в дверь.
Дверь распахнулась в то же мгновение. Похоже, Чад ждал ее прихода. На нем были поношенные серые брюки и футболка с «Роллинг Стоунз».
— Привет, Талли!
— Пойдем в спальню, — прошептала она, а ее руки уже скользили под футболкой по груди Чада.
Целуя и лаская друг друга по пути, они добрались до спальни, располагавшейся в задней части дома. Талли крепко прижималась к Чаду, державшему ее в своих объятиях, целовала его так, что оба чуть не задохнулись. Она не смотрела на него, просто не могла поднять глаз. К тому моменту, когда они рухнули на кровать, оба были голыми и отчаянно хотели друг друга.
Талли забыла о себе и о своей обиде, растворяясь в ласках его рук и губ, а когда все было кончено, они лежали, сплетясь друг с другом, и Талли старалась не думать ни о чем, кроме того, какое наслаждение она испытывала рядом с этим мужчиной.
— Хочешь поговорить?
— Почему ты так думаешь?
— Ну же, давай, Талли.
Повернувшись на бок, Талли подперла ладонью щеку и внимательно посмотрела на Чада.
Он ласково погладил ее по лицу.
— Вы с Кейти поссорились из-за меня. А я знаю, как много значит для тебя ее мнение.
Эти слова удивили Талли, хотя и не должны были. За то время, что они были близки, Талли постепенно открывала Чаду себя. Это началось неожиданно. Разговоры, когда они занимались сексом или когда выпивали вместе, постепенно становились необходимыми для Талли. Она чувствовала себя в безопасности в его постели, чувствовала себя свободной от осуждения и упреков. Они были любовниками, не любившими друг друга, и от этого им проще было общаться. И вот сейчас Талли открылось, что Чад сложил воедино все ее откровения и составил из них целостную картину. И от этого она почувствовала себя не такой одинокой. Это испугало ее и утешило одновременно.
— Она думает, что все это неправильно.
— Она права, Талли. И мы оба это знаем.
— Мне все равно! Она моя лучшая подруга и должна поддерживать меня, несмотря ни на что, — при этих словах голос Талли дрогнул.
