— Лось, — позвал он, — слышь, Ло-ось…
Лось испуганно приподнялся на локте:
— Что надо? А, Шурик… Где у нас вода?
— Кончилась. В титане есть горячая.
— Плохо, — сказал Лось и опять лег.
— Лось, — спросил Саша с притворным безразличием, — ты мои брюки не брал?
— Пошел ты. — Лось отвернулся к стене.
«Сволочь, — подумал Саша, — даже поговорить не хочет».
— Лось, — снова спросил он, — у тебя есть какие-нибудь таблетки от простуды?
Лось не ответил.
Внизу, под Сашей, спал Вова, мордастый здоровяк из Саратова. Коллектив его уважал и побаивался. «Вован не стал бы клеши красть, — размышлял Саша, — для него это мелко, позорно».
Кто-то прошел по вагону. Саша не разглядел лицо. «Наверно, — подумал он, — какой-нибудь матрос идет в тамбур покурить. Хотя… все прямо тут курят. Посмотреть за ним надо».
Саша спрыгнул с полки, пошел следом.
В тамбуре курил парень.
— Откуда ты, братан? — спросил он Сашу.
— Из Подольска.
— Почти Москва, — мечтательно сказал парень. — А я из Калуги. Угощайся. — И протянул пачку «Явы».
— Не, я еще до армии бросил, — ответил Саша, думая: «Наверно, этот калужанин и умыкнул штаны. Вон как глядит нахально. Будет теперь, хитрая рожа, по своей Калуге в клешах рассекать. Вот ему и не спится… Курит, радуется. Или Лось взял? Эх, знать бы».
Он прижался лбом к приятно холодному стеклу двери, закашлялся. В темноте снаружи полз совсем черный край леса, за которым показались в стороне огни города или большого поселка; вспыхнули фары машины, ждущей переезда, мелькнуло желтое окно домика дежурного.
— Как самочувствие? — спросил калужанин.
— Приболел вот, не вовремя.
— По расписанию не болеют.
— Да ну? — Саша обернулся. — Самый умный? Иди ты, вообще, со своей Калугой. Умные все стали.
Парень промолчал, еще пару раз не спеша затянулся, бросил окурок в щель между порогом и дверью и ушел.
С воем загрохотал встречный поезд.
Саша все стоял, смотрел на приближающиеся огни, думал о буфетчице с биробиджанского вокзала, о том, что больше никогда, наверно, ее не встретит.
Подъезжали к станции. Вагон дрожал и покачивался на стрелках. Длинное деревянное здание вокзала походило на барский особняк, темный и пустой. На перроне стояла полная женщина с фонарем, в желтом рабочем жилете поверх ватника.
Проснулся Саша на следующий день к обеду. Майка взмокла, было душно. Кроме температуры появилась еще слабость и ныли суставы. Он приподнялся, посмотрел вниз. Люцик ушел куда-то, Вова сидел, читал газету, Лось лежал на своей полке. За окном густо метелило. Эшелон набрал ход. Звякали пустые бутылки на столике.
