Столкновения философов на диспутах постепенно привели к выработке своего собственно свода рыцарских правил и приемов ведения борьбы. У них тоже сложилась общеобязательная система положений и аргументов — подобная различным видам оружия на рыцарских турнирах или гладиаторских боях. К примеру, сражение материалиста и идеалиста можно сравнить со сражением двух гладиаторов, один из которых вооружен сетью и трезубцем, а другой мечом и щитом. И то и другое представляет собой хорошо известное оружие, в обращении с которым существует известные, давно отработанные приемы. Опытный гладиатор при нужде может сражаться и тем, и другим оружием, но, разумеется, у него есть свое излюбленное. Точно также и философ-полемист вполне мог бы сражаться, вооружившись материалистическим аргументом, против идеалиста, а при нападении материалиста сумел бы отбиться, мастерски используя арсенал идеализма. Чтобы убедиться в умении философа владеть и тем, и другим оружием, блистательно использовать и материалистические, и идеалистические аргументы, достаточно почитать, к примеру, философские диалоги Дж. Беркли. Но у каждого философа есть излюбленный вид оружия, которому он отдает предпочтение. Менять материализм на идеализм или обратно считается в философском кодексе делом постыдным.
Философы-полемисты, способные вести «холодную войну» с врагом и отстаивать интересы государства перед своим собственным народом, конечно же, используются государством. Но и они тоже умело используют государств для распространения своих идей. Правда, полномасштабное взаимоиспользование философии и государства начинается только в новое время. До этого государство пребывало в счастливом альянсе с богословием. Существовала достаточно откровенная теория двух мечей, которые всегда были в распоряжении церкви: она обходилась в своих сражениях мечом духовным, но в случае необходимости на защиту веры от иноверцев, еретиков и раскольников привлекался вполне материальный меч государства.
И в новое время в Европе (а в России — вплоть до 1991 года) философия тоже, в сущности, располагала этими двумя мечами. Философы вели полемику с идеологическим противником своими средствами, используя «железную» логику аргументов и неприступные бастионы систем. Но если по какой-то причине их полемического оружия оказывалось недостаточно, на помощь призывался меч государства. И государство без стеснения применяло легитимированное насилие, которое, вообще-то, запрещено в философском споре.
