- А разве вы чего-то не знаете? - искренне удивился Турусов.
- Многие думают, что мы хотим что-то скрыть от граждан, - монотонно зазвучал голос товарища Бориса. - Но скрывать можно только то, что знаешь, а ведь некоторые моменты и для нас еще остаются тайной. Те, кто делает историю, знают лишь собственный вклад в нее и обычно не спешат поведать о нем первому встречному историку. Мы объединились на старости лет, чтобы попробовать своими силами воссоздать хотя бы малейшие эпизоды нашего прошлого со всеми деталями, но без первопричин и последствий. Но все оказалось сложнее. Наши вклады не составили и сотой доли исторических свершений и ошибок. Но все-таки мы БЫЛИ. Нас сделали персональными пенсионерами и отрезали от действительности. Ни один журналист не хотел записывать с наших слов правду о событиях, участниками которых мы были. Они говорили, что такая история и такая правда в нынешнее светлое время никому не нужны. Что все уже описано так, как надо, учеными историками, которые лучше знают что и как описывать. Только один корреспондент признался, что он должен писать о будущем, а если о прошлом, то только о сегодняшнем прошлом, пока оно не стало вчерашним. Поэтому мы стали сами восстанавливать прошлое, реконструировать его.
- И, честно говоря, запутались немного, - перебил товарища Бориса товарищ Федор. - Но именно ящики нам во многом помогают. И вы сегодня нам поможете снять с вагона нужный груз. Уже два часа ночи.
- Скоро пойдем, - безучастно произнес товарищ Михаил.
- И все равно никто никогда не узнает всю историческую правду. Товарищ Алексей, похоже самый старый из них, устало глянул на гражданина Турусова. - Она существует, она бродит крупицами по памяти людей, по пожелтевшим бумажкам, но ни у кого не хватит силы и желания собрать все эти крупицы и бумажки вместе.
- Я до сих пор удивляюсь как это тебя в тридцать восьмом вывели из-за заведенного грузовика и отпустили домой! - ехидно посмотрел на своего соклубника товарищ Борис.
- Нам надо помолчать перед выходом, - оборвал разговор товарищ Федор.
И все замолчали.
Выйдя из зданъица, услышали вой собаки, приглушенный туманом.
- Это вой одиночества, - изрек товарищ Борис.
- Нет, - не согласился товарищ Федор. - Это вой тоски.
- Мне кажется, это вой волка, - вставил свое мнение Турусов.
- Да, это одно из трех, - вздохнул товарищ Алексей, думая о том далеком грузовике, шум мотора которого мог оказаться последней музыкой жизни.
