- Неправильное в тебе честолюбие. Не проболтался б я - так бы и ехал ради одной дороги. Тебе что, ты уже в том, что имел, разуверился, теперь ищешь то, в чем разуверишься позже! А у меня этих проблем нет. Я очки не ношу и поэтому все в нормальном цвете вижу. Я и в историю хочу попасть только потому, что люблю ее.
- Нет истории, - упрямо и тихо проговорил Турусов.
- Для тебя нет, да и тебя для нее нет тоже. А Герострат был? Думаешь, он не любил историю? Еще как любил, если смог для нее пожертвовать всем... Погоди, ты еще сам Геростратом станешь, и не заметишь, как это произойдет! Как мой предок говорил: "Самое неожиданное для свидетеля - это когда за три минуты он превращается в обвиняемого"! Я прекрасно знаю, что тебе все это небезразлично. Ты просто позер, но, наверное, не понимаешь этого. Неужели ты хочешь стать Ивановым, чтобы потом где-то прогремело: "Один из Ивановых открыл потрясающую тайну!" А? Что, мало Ивановых прославилось? А хоть один Турусов вошел в историю? Вошел? А ведь есть в ней место для тебя! Понимаешь, что есть?
- Я не все понимаю из того, что ты говоришь, - спокойно и четко сказал Турусов.
- А-а, да, конечно. Профессор неосведомлен. Он случайно купился на тыщерублевую зарплату, а к ящикам у него просто половое влечение, новая форма патологии, и к цифрам четырехзначным... Не придуривайся, Турусов!
- О чем ты? - Турусов приподнялся.
- Я о том, что мы никогда не вернемся назад, и все лишь ради того, чтобы увезти подальше эти ящики, которые через много лет прославят нас. Я так и не знаю до сих пор: ты придуриваешься, будто тебе ничего не известно, или это действительно так...
- Я ничего не понимаю, не знаю...
- Спроси у вора: вор ли он... Ладно, у нас еще масса времени на разговоры, до самого замерзания.
Откуда-то издалека раздался паровозный гудок и сразу стало теплее. Радецкий радостно задергал руками, стянул с головы ушанку, помял ее и снова нахлобучил.
Состав не спеша выкатился из-за поворота. Одинаковые вагоны, выкрашенные школьной коричневой краской. Некоторые с открытыми дверьми. Зашипел, остановившись.
- В этот давай! - Радецкий ткнул рукой на ближайшую теплушку.
Через пару минут они сидели в совершенно пустом вагоне. Правда, вагон уже нельзя было назвать пустым: в нем находился ящик, вещмешок и сопровождающие этого груза. Если бы у них и не было этого груза - они все равно остались бы сопровождающими. Эта профессия - просто образ жизни. Они сопровождали бы друг друга, воспринимая друг друга как груз, который необходимо доставить получателю.
