Десять, двадцать километров пролетели быстро, но тут Матильда начала выдыхаться и попросила передышки. Пришлось перейти на рысь. Загнать кобылу и догонять вездеход пешком в мои планы не входило. Рысью проскакал еще пяток километров и тут на горизонте я заметил точку. По мере того, как эта точка росла, нравилась она мне все меньше и меньше. А когда до неё осталось примерно с километр. Радоваться тому, что так быстро удалось найти робота разведчика, я вообще перестал. Очень подозрительно выглядели разнокалиберные трубы, выпирающие из приплюснутой башни. Танк! Усохни моя душенька! Танк! И меня в нем заметили. Башня стала разворачиваться в мою сторону, и уж, наверное, не для того, чтобы приветливо помахать мне орудием главного калибра. Я затравлено оглянулся, в поисках холмика, леска, оврага, горы, да хоть чего-нибудь, где можно было спрятаться вместе с лошадью. А вокруг только индейское национальное жилище – фигвам называется. Степь! Мать её!
Рву уздечку разворачивая Матильду в бок и прибавляя ход. Башня крутится, следя за моим перемещением, но ход танк не сбавил, как пер, громыхая гусеницами вперед, так и прёт. Так, так. Зря перепугался? Не будут они на одинокого всадника снаряды тратить. Не приближаюсь, ничем им не угрожаю, так зачем стрелять? Да и чем я им могу повредить? Саблей ствол отрубить? Это только в японских рекламных роликах во время второй мировой показывали. Очередной миф японцы создавали про свой меч. А на деле, никакой меч ствол пулемета не перерубит.
Дав круг вокруг вездехода, подозрительно похожего на танк, я пошёл на второй круг, потихоньку сближаясь с объектом. Башня на втором круге за мной следовать перестала. Видимо меня сочли не опасным, и наблюдать им надоело. Очень хорошо! А если удастся на броню залезть и бросить пару гранат в люк, было бы вообще замечательно. Только, нет у меня гранат. И скорее всего люк закрыт изнутри. Ну, да ладно. Главное на танк залезть, а там посмотрим, как его за селезенку пощупать.
Не откладывая воплощение плана в долгий ящик, я залез на самоходный железный ящик, как только его догнал, благо это было не сложно. Двигался вездеход с крейсерской скоростью километров двадцать в час. Поэтому я быстренько его догнал и сменил скакуна на самоходную телегу. Убедившись, что худшие мои предположения оправдались – люк был закрыт, отвалился на спину и, раздумывая, как забраться внутрь, внезапно захотел курить. Моё желание было чисто рефлекторным, так помню было, когда Ерохин на лягуху наступил, мина такая. Она взрывается не тогда, когда наступаешь, а когда ногу поднимаешь, взрыватель срабатывает. Что говорить? Вспотел я жутко, когда нож под ногу Ерохина засовывал, чтобы мина не жахнула, и он уйти мог. И получилось. Ушел, и мне удалось убежать, а взорвалась она, уже когда мы в воронке от фугаса отдыхали. Вот тогда мы это дело с Ерохиным отметили. Он цигарку закрутил, а я не мог… руки дрожали, махорка рассыпалась. Вот одну на двоих сигаретку и выкурили. Непередаваемо вкусная была сигарета. Жадно курили, вдыхая вместе с ароматом табака вкус жизни. Живые! Вот, что было главное.
