Дождь, дождь… Дождь догнал нас с Матильдой по пути. Ударил резко, стремительно забарабанил по земле, как рачительная хозяйка выбивает пыль из ковра. И пыль действительно попыталась подняться, но тут, же была придавлена последующими каплями. Люблю дождь, сидя в своей избушке, наблюдать, как горное озеро вспенится от миллиарда капель, как умоется и потяжелеет листва на деревьях, как свежим воздухом дождя задышит тишина леса. А я буду спокойно созерцать явление природы, и пить зеленый чай с дынным ароматом. Когда это было? Давно…
А сейчас когда нас лупит нещадно и мы мокрые насквозь, и металл кольчуги начинает холодить тело, вся моя любовь к дождю пропадает разом. Да и умирал я первый раз под дождем, таким же вот холодным. Меж тем, капли, льющиеся с неба, превратились в струи, омывающие тело холодными змеями. Круп Матильды весь блестит от воды, вода омывает морду, попадает в уши, и лошадь смешно прядает ушами. А под большими выразительными глазами Матильды капли блестят словно слезы. Прости ты меня голубушка. Не умею я лошадей выбирать, тебя вот за твои умные и преданные глаза и купил на рынке. А, что лошадка ты не ходкая, не догадался. Спринтерская лошадь оказалась, на быстрый рывок способна, а на нудный и продолжительный бег рысью – нет. Ну, да думается мне, долго я тебя эксплуатировать не буду. Отпущу я тебя в какой-нибудь табун к сородичам, и разбавишь ты местное племя притоком свежей крови. Если конечно не убьют нас к тому времени.
Холодно, зябко, противно, теперь вот еще грязь под копытами. И она летит комьями в разные стороны. Фу! Не люблю грязь. Но так лучше, все же лучше чем лежать на диване и чувствовать, как жизнь твоя утекает между пальцев. Жизнь, в которой ты что-то делал, чего-то планировал, размножался, и, в конечном счете, удобрил собой землю. Так сказать, буквально и фигурально. И самое главное, что прожив наискучнейшую жизнь, ты не сделал и сотой, тысячной доли того, что мог сделать действительно ценного. Нет, упаси вас Бог, подумать, что я всех призываю махать саблей и скакать, аки Чингачгук по прериям. Отнюдь. Каждый сам чувствует, чем может быть полезен. Вот к примеру наш Очкарик… Да его под прицелом пистолета не заставишь пойти на ратные подвиги. Но никоим образом нельзя сказать, что этот хронически близорукий человек проводит свою жизнь бездарно. Он, талант! Талантище! Очкарик наш аналитик, мозг нашей разношерстной компании, ходячая энциклопедия мировой истории. Он просчитывает в голове различные варианты вмешательства, и последствия этих вмешательств. И хотя они не раз спорили до одурения с Дервишем, но каждый раз Очкарик оказывался неизменно прав. И дело тут не в том, что Дервиш не компетентен, Дервиш тоже ходячая энциклопедия, но его беспокоят более морально этические аспекты нашей деятельности, и в вопросе «стоит ли жизнь 100 человек - одной слезы ребенка?», он руку себе отгрызет отстаивая эту слезу.
