— У меня есть швейная машинка, я на ней шью себе платья, а выкройки покупаю у Ронку. Вышивать люблю и ришелье, и гладью по рисункам.
— А как вы свободное время ещё проводите? — поинтересовался Толя.
— Иногда с папенькой и маменькой у Ронку шоппинг делаем.
— Мы её без нас никуда не отпускаем, — сказал Сергей. — Много тут желающих на дармовщинку, на моё хозяйство позариться… на чужое добро заглядываться! — и посмотрел на Толю, что‑то прикидывая.
Вступаясь за Толю, я его защитила, употребив любимое слово моей бабушки:
— Он самостоятельный и уже работает в Колорадо, геологом.
— Уж больно далече живёт! — сказала Анна.
— Ну, теперь, Анна, подавай чай с нашим клубничным вареньем и сливками, — распорядился Сергей, и я вместе с женщинами ушла на кухню — уносить, приносить… Вернувшись в столовую, я услышала, как Сергей рассказывал об охоте «на турков» — диких индюков:
— У меня, у горах, у глубине, есть дача и эйки земли. Я сделал курлючник, и когда у турков свадьбы, то я засяду в лесу, под кустами, и курлычу, и курлычу. Звук такой, подражательный… Он — турок — обязательно придёт. Он думает, что она его зовёт, и он придёт обязательно. Только жди терпеливо. Он придёт! — сказал Сергей так убедительно, что я ему не могла не поверить.
— Нужно уметь ждать, — и он придёт! Обязательно! Давайте‑ка завтра — на дачу ко мне рыбу ловить! Поедем? А? Сейчас давайте чай пить! — сказал Сергей и потёр руки.
Но не чаем с вареньем и сливками закончилась наша встреча у донского казака, а его игрой на балалайке.
Сергей принёс из верхних комнат балалайку с треугольной декой и грифом, перетянутым цветными струнами. Заиграл правой рукой на щипок и бряцая, потряхивая кистью, а левою, придерживая струны на грифе, перебирал пальцами. Потом пощёлкал по кузову балалайки четырьмя пальцами дробью и такой произвёл на меня эффект, будто бы я опять вернулась на завалинку, где бабушка и её подружки просили меня поплясать под гармошку:
— Дина, иди попляши!
И я выходила «бить дроби». Дроби, дроби, дроби бей!.
Возвращались домой мы с полным багажником редиски, яблок, груш, варенья, с мешком картошки и с влюблённым геологом.
— Боже! Какая красавица! Это один из лучших моих дней в Америке! — говорил Толя. — Вот бы такую жену, как Валечка! Мои родители вот–вот приедут, как они были бы рады такой жене, такой мастерице, такой красавице! Боже! Какая красавица!
Толя думал о Валечке, а Яша — о теории Сергея Наугольного — о накоплении капитала.
