– Ничего-о, – протянул Старый. – Скоро домой.
Два веселых придурка в разгромленной комнате, люди заглядывают, сейчас придет, вот и…
– Шторы задрали… Шторы чем помешали?
– Давай сейчас?
– Че давай? Крыса в наш же подвал и забегла. Достанешь – тогда подойдешь.
Старый вкрадчиво заметил:
– Помнится, мы уговаривались на извод, а не на изъятие.
– Тебе я не договаривалась!
Оказалось, прямо с крыльца крыса сиганула в подвальное оконце, в раздолбанный уголок.
Алла Ивановна вела нас. Старый спускался замыкающим и бубнил:
– Ты думаешь, я жадный. Ты все время смотришь, сколько я ем. Я не жадный. Хочешь, я тебе в Москве сто долларов подарю? За сто долларов и не такое купишь. Даже на размер больше.
Согнувшись, расшвыривали коробки и банки, она бряцала ключами. Последняя коробка у стены – из-под можайского молока. Я придержал Старого:
– Стон.
– Ну что? – уже все надоело.
– Она под коробком.
– Ладно тебе, – Старый укоризненно зыркнул на меня и сбил коробок на бок.
Крыса осталась сидеть, не сообразив, что открыта. Вдруг – резко повела башкой и безошибочно метнулась на белые ноги управляющей! – та выронила ключи и, повизгивая, будто щипали ее бока, отпрыгивала к выходу, держа подол; Старый перепрыгнул коробок и бросился вдоль стены, но крыса точно вошла в единственную щель в углу, хвост провалился споро – глубокая дыра.
Алла Ивановна нервно прыскала, взглядывая на Старого, и затыкала ладошкой смех. Я обнял ее и провел губами по щеке, шершавой от песчинок пудры.
– Завтра ее оприходую.
– Не обмани. Я девушка наивная. Меня не трогай так, я – заводная, я так просто не могу. – И подразнила синевато-влажным языком.
Старый скрепился, смолчал.
Прикусывая теплый хлеб – досталась горбушка, жареную картошку я соскребал со сковороды, отвлекая вилку лишь на прокол маслянистого ломтя колбасы или захват соленого салата из нарезанных огурцов, кумачовых помидоров, луковых колец и дробинок перца; вот пельменей я смог только девять, ободрив их соленым огурцом, – мясо нежное, свинина – я такие не люблю; развели на запивку вишневого варенья со студеной водой – компот, что ль, иссяк? На сладкое – две конфеты, седые от возраста, но шоколад, всего две.
– Старый, бойцы что-то строятся…
Старый свесился с балкона – я одним движением слямзил его сладости и:
– Где ж наша повариха?
Витя кратко оторвался от миски:
– Отдыхает дома. Весь день у Иван Трофимыча.
– Степан Иваныч, а и вправду: куда солдаты на ночь глядя? – полюбопытствовал Старый.
