Но – не вышло. Мы сутки пролазили на карачках. С мужиками-соседями передвинули шкафы-сундуки – хрен. Несмотря на валюту. Пришлось потребовать от семьи убыть на дачу. На ночь я залег на пыльный шкаф с «Вестником дератизатора» и карманом семечек, включив настольную лампу, только отвернул ее к стене и обернул тряпьем, а Старый крючился на кухонном буфете. Кухня – ключевое место.
Я читал; крысы пойдут – услышу. Тело подскажет. Сколько раз задремлешь, вдруг – бах! Будто оскользнулся со всего маху, и тошнота затеснит горло. Еще не слышно ничего, а знаешь: вышли.
Часы я забывал шабашить – они баюкали.
Первая ночь – пусто. На вторую: на кухне звякнула о пол ложка – Старый крысу приметил и пуганул, чтоб отследить пути отхода. Ушла в коридор. Но коридор гнутый, и еще две комнаты есть. Следующую ночь мы пасли коридор. В полночь они вышли. Егозили, пищали во тьме, мы ждали. Пырск! – черная струйка сторожко просеменила в кухонный проем. Из туалета? Старый переполз к туалетной двери ближе, я хлопнул в ладоши. Так мы нащупали ход.
Из туалета крысы просовывались под дверью, хоть прогал там всего в два мизинца. Я потом потрогал дверной низ – доска чуть щетинилась древесным пушком, у меня на пальцах остались крысиные шерстинки – наш промах, ход могли б найти.
Но в туалет-то они всплывали из унитаза! Спасибо, Старый расслышал «бултых!», и мы застали волнение воды в унитазной глотке – такой путь не допетришь. Я читал: в послевоенной Германии всплывали и кусали в неожиданные места, но в Союзе крыса всплыла в унитазе однажды – в бывшем Кенигсберге, лет сорок назад. Мы не предполагали такого изворота посреди Москвы.
Пришлось вычистить все квартиры, соединенные канализационным стоком, хотя заплатили нам за одну.
Так вот, поселенная крыса поддается догадке, а вот если она юркнула в жилье от топающей смерти, убежище твари непостижимо, черезъестественно, да и у тебя настрой не весенний: ковыряешься, а где-то под рукой частит сердечко, маслятся глаза, и после любого движения с истошным визгом может скакнуть серый мячик на шею.
Комната, все – другое, если знать: внутри крыса.
Мы осмотрелись. Запорошенные бумагой столы – три. Хилый сейф. Шкаф с выгоревшими занавесками. Три полки, утопленные в стене. Вешалка. Шестнадцать квадратных метров.
Начали с памятных мест, хоть и глупо. Старый осмотрел шторы, припомнив трехмесячную командировку в гостиницу наших рабочих во вьетнамской провинции Куандонг; я свернутой газетой прочесал за батареей, не забывая опыт детского сада на Университетском проспекте. Там я два часа рыл носом спальню с двумя нянечками, пока не спросил: а что у вас за тряпка воткнута в батарею?
