Целым и невредимым Рахманинов перебирается через реку. Разговаривать с покойниками всегда неприятно. Он очень бледен. Изо рта несет резким трупным запахом. Костюм сильно поношен, но видно, что его шил первоклассный портной.
— Сам Сергей Рахманинов, — говорю я. — Для меня это большая честь.
— Вы знали, что мы с вами оба выросли возле реки? — вежливо спрашивает он. Я замечаю, что без труда понимаю его. Русский язык ближе норвежскому, чем я думал.
— Онега сильно отличается от Люсакерэльвы.
— Но вода есть вода. В реке вода превращается в поток. Именно это я и хотел вам сказать. Наверное, вы выбрали мой Второй фортепианный концерт именно из-за своего особого отношения к потокам? Разве вы сами не пытались покончить с собой, утопившись в потоке?
— Пытался. И совершенно искренно. Я был тогда на распутье. И не знал, какую дорогу мне выбрать.
— А что с вами случилось?
— То же самое, что и с вами. Жизнь слишком рано обрушила на меня свои удары.
— Но ваши трудности, так сказать, более человеческого свойства, я не ошибаюсь? А мои — музыкального. Критики не принимали мою музыку. По их мнению, ей не хватало силы. Они разнесли в пух и прах и мою Первую симфонию, и Вторую. Разнесли в пух и прах все, во что я верил и за что боролся. Та поездка в Лондон обернулась для меня… катастрофой. Они заявили, что перед ними играл салонный пианист. Это суждение обо мне сохранилось уже на всю жизнь. Они ждали, что услышат второго Стравинского. А вместо этого их просто угостили какими-то мелодиями.
— Но ведь часто в ваших фигурациях мелодии почти не слышно?
— В этом-то и весь секрет! Фортепиано не выносит простых мелодий в большом формате. Разумеется, я мог бы продолжать писать маленькие прелюдии, но долго это продолжаться не могло. Это все равно что всю жизнь собирать полевые цветы. Человек хочет создавать что-то более сложное. Вы согласны?
— Да. Но что случилось потом? То, о чем вы уже начали мне рассказывать?
— Распутье! — Рахманинов достает из кармана портсигар и протягивает мне. Я беру сигариллу и думаю, что не многим доводилось курить сигариллы с самим Рахманиновым. Он продолжает:
— Я выбрал свой путь. Но они сочли, что это ошибка. И любым способом пытались лишить меня уверенности в себе. После неудачной попытки покончить с собой я попал на консультацию к психиатру Николаю Далю. Он научил меня главному: чтобы создать что-то значительное, человек должен хотя бы немного нравиться самому себе.
— Вас это привело сегодня сюда?
