— Многие с тобой согласились бы, — ответил я, — но только не безликая толпа, именуемая «публикой». Мы поодиночке можем быть мыслящими существами, способными к абстрагированию, но стоит нам оказаться частицею «массы», как мы становимся безмозглыми животными!
Райла прошла вдоль стола и остановилась около ярко блестевших двух полусфер. Она коснулась пальцем одной из них.
— А эти, что же, тоже из раскопок?
— Нет, не оттуда. Не знаю, откуда они и взялись. Вместе они составляют совершенный шар. Толщина оболочки — один дюйм. Металл тоже исключительно тверд. Я хотел было отослать одну из них вместе с кусочками металла в университет, но передумал. Я ведь не уверен, что они имеют отношение к моей тайне, ибо нашел их здесь, в сарае, когда расчищал место для установки столов. Они лежали под здоровой кучей мусора, рваными сбруями, деревяшками, тряпьем и прочим хламом…
Райла приложила полусферы друг к другу и провела ладонью по линии их соприкосновения.
— Полностью совпадают, — отметила она, — но странно, нет ни скреп, ни даже следов от крепления.
Полый шар, аккуратно разъятый на две половинки… У тебя-то есть на этот счет соображения?
— Вот уж ни малейших!
— А ведь объяснение может быть совершенно простым и вполне земным!
Я посмотрел на часы.
— В самом деле, давай вернемся к земным проблемам. Не пора ли подумать о ленче? — спросил я. — В двадцати милях отсюда вверх по дороге есть не такое уж плохое местечко.
— Но мы могли бы поесть и дома. Я бы приготовила что-нибудь!
— Ни в коем случае, — отрезал я. — Я хочу повести тебя куда-нибудь. Ты отдаешь себе отчет в том, что я никогда не водил тебя ни в один ресторан?
«Манхэттен» был совсем недурен. Я подумал, что это первый цивилизованный напиток, который я употреблял за несколько последних месяцев. Я ведь стал уже совсем забывать, каков вкус у приличных коктейлей. Я поведал об этом Райле.
— Дома я пробавляюсь пивом или тяну помои вроде скотча с двумя кубиками льда.
— Ты и впрямь совсем врос в свою ферму! — заметила она.
— Ты права. Но я совсем об этом не жалею. Должно быть, за всю жизнь я впервые удачно вложил деньги, купив ее. Ферма дала мне год интересных размышлений и ощущение полного покоя. У меня ни того ни другого не было раньше никогда. Да и Баузеру это место полюбилось.
— Господи, как трогательно ты заботишься о духовной жизни Баузера!
— Мы же с ним большие друзья. И оба терпеть не можем возвращаться к старой рутине…
— Но по-моему, ты сказал, что и не вернешься? Что по окончании отпуска подашь в отставку?
