Для привычного огня, как мелу - безнадежно, Для пепелинки - попусту... зачем? Лишь обжечь мне мнимые колени яме должно, Чтоб чуть пропеть, затанцевать в пустом значеньи... Мой ноготь до конца доест Обилие крючков, переплотившись в тромб... Задвинь опрос об угасавших слова "кость". Ты обратись, что означает зависть, Я обращусь, что значит плеть - за ромбом ромб. Железный нежный ворон клюет вам внутренности. Это - любовь.
Пепел, медленно остывающий на дне палеолитической пещеры и обжигающий колена молящегося волхва, - это познание. Это зависть свистнувшей плетки сильного - вновь и вновь заносимой над сильнейшим. Плеть-змея, покрытая струящимися ромбами, шипит и извивается. Мудрость. Злоба. Месть. Пепел. Бог.
Она - не Ведьма. Она - Ведунья. Не Вещунья - вольная Художница свободного, еще никем не пойманного смысла. Или, может быть, скорее, благородная Дама Алхимик, Гипатия, готовая за многоточие - под каменный град, но ... пусть бы никто не знал об этом! ведь ей только шестнадцать ... Ее речь головокружительный опыт над собственным пониманием мира. Иногда кажется, что она - таки нашла Философский Камень. Так не случайны ее фантасмагории так внутренне логично и единственно по форме то, что выливается из-под ее пера. Выливается, переливается, вливается во всяческие колбы, пробирки, реторты - и там бурлит, кипит, плавится, испускает живые цветочные ароматы и почти непереносимую вонь. Конструктивизм на грани обморока.
- Скажи, я красивая? - По-моему, да ... очень. - Нет, правду скажи... Для меня это важно!
Она недоверчиво щурится ...ни тени улыбки. Она вообще редко улыбается.
Зато когда улыбнется - о-о!
Эта роль - так серьезна. Авторская власть на ее сценические эволюции почти не распространяется. Но Лиловая маска всегда настороже. Ей бы, глупенькой, плясать от счастья, а она чувствует себя покинутой...
- Снова - за печенье. Никогда, никогда не похудеть тебе до пятидесяти шести килограммов!
Лена Михайловская - не математик. Она - тонкий филолог. (Скорее, философ! М.С.) Интересно, как она распространяет филологические подходы в область математических наук. Решая геометрические задачи, Лена пытается оживить точки, прямые и плоскости. Для нее это живые существа, живущие особой жизнью. Они могут колебаться, принимать решения, испытывать чувство собственности, какие-то желания. Точки могут подчиняться аксиомам и правилам, но могут и уклоняться от них, создавая себе условия жизни по произволу. Все это, конечно, далеко от реальной школьной стереометрии. Но возможность фантазировать на уроке математики (пусть это и не приводит к успешному и строгому решению задачи ) наполняет художественное мышление Лены - пространственно-временными образами и характеристиками. Отсюда неповторимые ритмы сочинений Лены о Толстом и Тургеневе.
