— Ни за что ни про что? — изогнула я бровь. — А кто обозвал министра обороны мелким врунишкой?
Майк поднял руку, словно защищаясь.
— Да он же врал на всю страну…
— Он политик! — не сдавалась я. — Вы ведь не впервые видели политика, не так ли?
— …А что еще важнее — он врал мне в лицо.
Я согласилась с его доводом, но только Майк собрался развернуться и уйти, как я его припечатала:
— Ладно. Я не хочу этого говорить. Правда не хочу.
— Так не говори!
— Я прочла ваш договор. Вы правы, они обязаны выплачивать вам деньги в течение двух лет. Но есть одно условие…
Он посмотрел на меня так, что перед моим мысленным взором снова пронеслись страшные картины. Героическим усилием мне удалось справиться с паникой.
— …Если вы в течение шести месяцев не появитесь на экране, а потом канал предложит вам работу, и вы откажетесь, они вправе расторгнуть с вами договор.
Мне послышался щелчок или Майк действительно снял дробовик с предохранителя? А у дробовиков вообще есть предохранители?
— И не видать вам шести миллионов долларов, — закончила я.
На Майка было страшно смотреть. Впрочем, такое выражение лица я у него уже видела — когда он разговаривал со священником, который воровал деньги с пенсионных счетов своих прихожан. Или с производителем детских игрушек, который добавлял в них свинец. Или с главой секты изоляционистов, когда довел его до слез в прямом эфире.
Я выпрямилась и одернула на себе пиджак.
— Делаю вам официальное предложение: Майк Померой, телеканал Ай-би-эс предлагает вам должность соведущего в программе «Доброе утро».
Да, похоже, он меня сейчас убьет. И ребятам из «Доброе утро, Нью-Джерси» будет о чем рассказать в эфире. Может, Чипу даже Пулитцеровскую премию дадут.
— Вы не можете так со мной поступить.
Я была уверена, что взгляд этих карих глаз прожигает меня до затылка.
— Могу.
— Да вы представляете, что сейчас в мире происходит? Вы имеете хоть малейшее представление о том, на каком уровне я работал? А теперь вы хотите, чтобы я рассказывал в эфире о торте «Печеная Аляска»?
— Я…
— Я согласен произносить слово «Аляска» в эфире только в трех случаях, — он принялся загибать пальцы, — если речь идет о газопроводе, о землетрясении или о губернаторе, — он посмотрел на третий палец. — Хотя, пожалуй, нет, обойдемся первыми двумя. От губернаторов я устал.
— Ну откуда у вас столько предрассудков? Поверьте, в утренних программах охват тем гораздо шире, чем…
— Охват тем шире, — перебил меня Майк. — Отличный эвфемизм, — он уже нависал надо мной — или мне так только казалось? — Ты что, не понимаешь, что твоя программа относится к отделу новостей? — Новости — это священный храм, а ты, Бекки Фуллер, плетешь здесь свои интриги, чтобы этот храм разрушить, набить всяким дерьмом!
