– Я сильная, не дам в обиду. – Яра садится рядом, держит в объятиях. – Я тоже твоя часть. Выдержу, осталось чуть-чуть. Колб уйдет навсегда, и мы будем жить в покое.
– Каждый день сожалею о впустую прожитой жизни. Не могу смириться. И Колб не смирится.
– Успокойся, мой хороший. – Яра качает Андрея на плече, целует голову. – Я с тобой, я тебя люблю.
Холод проникает в тело сильнее, расползается синим мхом, клетки замирают, лопаются как хрустальные бокалы, осколки холодные, острые, как снежинки, коркой обрастают кости, сердце, легкие, вялые потоки крови звенят бултыхающимися в ней льдинками, мысли переползают из извилины в извилину как сонные черви. Андрей успокаивает дыхание, дрожь, позволяет холоду заморозить слезы. Прижимается к Яре сильнее, гладит спину, плечи, волосы. Теплый туман в глазах остывает, выбрасывает в тело приятные мурашки. Губы падают в смертельный холод губ Яры, в ледяном кристалле мозга проблеск удивления, что Яра не отталкивает, не разбивает Андрею череп о край стола, стискивает, обливает его тело жидким азотом движений, платье соскальзывает с плеч.
Андрей будто вмерзает в глыбу льда, что наполовину еще вода, внутри можно двигаться, извиваться, но вода замерзает, каменеет. Плевать. Жизнь и так убита холодом, равнодушием, бездействием глупого мечтательного лентяя, остальное не имеет значения. Дороги в реальность нет да и не нужна. Что можно изменить? Погубил всех, кто ему дорог, разрушил судьбу, жизнь, незачем возвращаться в руины. Здешние руины куда приятнее. Пусть холод забирает все, не жалко. Это же холод Яры – единственной, кто защищает, любит такого вот Андрея, которого ненавидит даже он сам. Надо быть благодарным Яре за верность, принять холод как дар. В конце концов, холод – не так уж и страшно. Смерть от холода – безболезненная, даже приятная. Холодно только сначала, потом становится тепло, уютно, умираешь как засыпаешь в теплой постели, смерть приходит незаметно, сладким сном. Уж лучше так, легко и приятно.
Сквозь решетку оледеневших ресниц Андрей замечает искаженное рыданиями лицо Яры, на его щеки падают локоны, колючие слезы, Андрей уже не чувствует их прикосновений, приятное чувство легкости.
– Что… Что я натворила!.. Андрей, нет… Не уходи! Пожалуйста, родной мой…
Яра сгибается пополам, ложится на Андрея, он не чувствует тяжести ее тела, судорог рыданий. Хочет погладить, сказать что-то в утешение, но не слушаются ни руки, ни губы.
Входит Колб. Черный плащ с высоким воротником, лукавая полуулыбка, взгляд, что никогда не бывает прямым, либо исподлобья, либо сверху вниз надменно, еще как-нибудь, будто луна из-за туч, скрывает что-то на темной стороне.
