Искусство разрушения | страница 26



Вот только теперь, когда что-то пробудилось, никто не был в безопасности.

Канджучи был мертв, и Соломона мучила уверенность, что он не будет последним.

Он повернул налево в другой туннель. Стены здесь были вогнутыми, покосившимися. Они словно отражали его решимость. И в конце этого длинного, темного туннеля он уже мог видеть похожее на магму сияние машины. С чего вдруг проклятая штуковина начала светиться?

«Потому что ты нашел ее», — сказал он самому себе. — «Потому что ты пробудил ее».

Он выключил свой фонарь. Раскопки в подземных пещерах ослабили всю область, и трещина превратилась в раскол. Соломон поработал над отверстием, расширил его, прокладывая себе путь на другую сторону в надежде, что сможет найти короткий путь. Вместо этого он наткнулся на тайную погребальную камеру для… этого.

Соломон смотрел на нее: вмурованную в пол огромную прямоугольную панель, размером с экран кинотеатра, сделанную из того же сияющего золотого материала, что Канджучи и гриф. Она была вложена в гладкую поверхность древнего бассейна лавы. На ее поверхности, мерцая, как расплавленный металл, располагались причудливо высеченные средства управления. Странное, приглушенное мурлыканье, нечто среднее между журчанием водяного потока и гудением генератора звучало, словно дуновение свежести сквозь зловонный воздух. Словно бы панель каким-то образом была новой — не сотен, а то и тысяч лет стариной.

Ему следовало кому-то рассказать, конечно. Рассказать Финну, переложить эту проблему на него. Но Финн захотел бы, чтобы эту штуку изучили, туннели кишели бы экспертами и учеными, и хорошо, если б ему тогда удавалось раз в новолуние пронести Талибу банку бобов.

Его инструменты все еще были разбросаны по туннелю. Соломон поднял свою каску и отбойный молоток и уставился на безмятежно сияющую и гудящую золотую панель.

— Пора тебе вновь скрыться с глаз, — пробормотал он. Лишь несколько ударов молота, и он сможет обрушить крышу. Возможно, тогда все наладится.

Соломон глубоко вдохнул и выпустил ударную волну из молотка на потолок пещеры. Все помещение вокруг него сотряслось. Он рисковал обрушить крышу себе на голову не меньше, чем на панель, но выбора не было. Стиснув зубы, с колотящимся сердцем, он выстрелил вновь. На этот раз огромные куски древнего камня сорвались с потолка, осыпаясь на панель. Но они были не в состоянии заглушить источаемый ей мерцающий свет.

Ужасная волна неуверенности прокатилась внутри него, будто бы отзвук обрушения —