Я выглянула в окно на берег, но не смогла ничего разглядеть — один сплошной туман.
Затем я отнесла письмо для тебя на столик с почтой.
Положив письмо, я уже собралась уходить, и вдруг услышала шаги позади.
Это оказались сестры Элквитин. Они стояли, перекрывая мне дорогу. С ними было явно что-то не так. Они не улыбались, просто стояли и таращились на меня.
Я окликнула их, но они не ответили.
Они поворачивали головы из стороны в сторону, совсем как щенята во время охоты. Ну да, так и есть! Сестры охотились.
Мама, я так испугалась!
Но я не хотела выходить на улицу. И не хотела идти к ним. Мне пришлось, но я этого не хотела.
Я начала подкрадываться к ним, все ближе, прижимаясь к стене.
Их головы повернулись ко мне, следя за каждым моим движением. Они улыбались, жестокими бессмысленными улыбками.
Я проскользнула мимо них и бросилась бежать. Не оглядываясь. Я знала, что они наблюдают за мной.
Но они не преследовали меня. Значит, им была нужна не я. Это значило, что я могу спокойно бежать, пока не окажусь в безопасности.
Куда бы я ни пошла, везде наталкивалась на других больных. Во всех коридорах. Ищущих что-то или кого-то. Медленно двигающихся вперед. Похожих на голодных призраков.
Я решила вернуться наверх, в свою комнату.
Шаг, еще один. Я поднималась по лестнице, слыша, как трещат деревянные ступени под моими ногами. Я старалась быть спокойной и храброй. Это не страшнее, чем сон в грозу, — уверяла я себя. Не страшнее.
Я добралась до площадки, повернулась, и мои ноги подкосились.
Наверху второй лестницы стоял еще один пациент, печальный старик-австриец, не умеющий играть в шахматы. Его рот был растянут в беззубой ухмылке. Он стоял так тихо. Словно ждал кого-то.
Повернувшись, я бросилась вниз. Распахнула дверь старого посудного шкафа, стоящего под лестницей, и залезла в него, дрожа.
И вдруг… О ужас!
Я осознала, что я не одна. Я слышала чье-то дыхание.
Затем шкаф озарился жутким зеленым свечением. Я уже хотела закричать, но чья-то рука зажала мне рот. О, это было так ужасно!
Мама, это было по-настоящему жутко. Но не волнуйся — видишь, я пишу это письмо тебе, значит, со мной все в порядке. Потому что мне помог Доктор.
Затем чей-то голос прошипел: «Ш-ш-ш!»
Это был Доктор. Он смотрел на меня. А зеленое свечение оказалось светом его звуковой отвертки. Доктор выглядел смущенным.
— Привет! — прошептал он.
— Привет, месье! — ответила я.
— Прошу прощения за грубость, — сказал он. — Я прячусь.
— Я тоже, — призналась я.
