— Вам могут также сказать, — заметил Халстед, — что вы воспользовались украденными деньгами для того, чтобы сделать крупную ставку.
— Кстати, ставки вовсе не были такими уж большими, а у меня имелись другие источники денег. Но вы правы: ваш довод тоже нельзя исключать.
Тут вмешался Трамбелл:
— Но если вы по-прежнему работаете там же, — а я полагаю, так оно и есть, — и раз уж ваш дядюшка не возбудил против вас дела, — я также верю, что он не возбудил, — то поставил ли он хотя бы в известность полицию?
— Нет. Он в состоянии компенсировать пропавшую сумму, а полиция… Он чувствует, что полиция свяжет инцидент только со мной. В то же время он убежден, что я не лгу ему.
— Господи, но в чем же тогда проблема?
— Просто нет никого другого, кто мог бы это совершить. Дядя даже не представляет, как иначе можно объяснить пропажу. Я тоже ума не приложу. А пока он не увидит какой-нибудь альтернативы, его не покинет чувство тревоги и подозрительности, пусть он даже и не будет высказывать их открыто. Он невольно станет следить за мной, не будет доверять. Работы я не потеряю, но повышения уже не получу. В конце концов вынужден буду уйти сам. И тогда мне нечего рассчитывать на доброжелательную рекомендацию. А получить от родного дяди рекомендательный документ иного содержания будет для меня слишком большим ударом.
— Выходит, вы пришли сюда, мистер Сэнд, — нахмурился Рубин, — по той причине, что мы решаем головоломки. Так сказал вам Гонсало. И теперь вы хотите услышать от нас, кто же в действительности взял эти деньги?
Сэнд пожал плечами:
— Не обязательно. Я даже не знаю, смогу ли предоставить в ваше распоряжение столько информации, сколько может понадобиться. Ведь вы не детективы, и не можете, скажем, отправиться на место преступления, допросить кого нужно и так далее. Но если бы вы сказали мне, как это могло случиться, — я был бы вам чрезвычайно признателен. Тогда я отправился бы к дяде и сказал ему: «Скорей всего, кража произошла вот так, так и эдак». Пускай даже ваша версия не будет соответствовать действительности; предположим, мои слова так и не убедят дядю; допустим, деньги и облигации нам вернуть так и не удастся. Но такая версия по меньшей мере развеяла бы его подозрения. Его бы, возможно, перестали мучить мысли о том, что я единственный вероятный преступник.
— Что ж, — сказал Авалон, — я полагаю, мы могли бы попытаться поразмышлять логически. Какие люди окружают вас и вашего дядю на службе? Мог ли кто-либо из них сильно нуждаться в деньгах?
