Ранним утром 8 ноября тревожные вести, в которые не хотелось верить, подтвердились. Накануне немцы прорвались к Тихвину, заняли город и, преследуя наши отступающие части, движутся на север и на восток… Суровая сосредоточенность охватила каждого. Через несколько часов наша оперативная группа выехала на аэродром. Но весь день снежный буран метался по открытому полю, игольчатый ледяной ветер свирепо набрасывался на людей, рвал тросы самолетов, лихорадочно наметал сугробы… Наш «дуглас» — небольшой двухмоторный самолет — долго не мог подняться в воздух, бульдозеры не успевали очищать взлетную полосу от сугробов… Пока летчики и техники готовили полет, штабники не теряли времени. Телефоны и рации всех аэродромных землянок заработали с невероятной нагрузкой — штаб оперативной группы пытался уже отсюда установить связь с частями Четвертой армии.
К концу дня буран стих, все разместились в самолете, машина поднялась в воздух, взяв курс на Тихвин. Я осмотрелся. Кирилл Афанасьевич Мерецков о чем-то тихо беседовал с дивизионным комиссаром Зеленковым, генерал Павлович, комбриг Стельмах и батальонный комиссар Лесняк искали что-то на карте, сидя у обледенелого иллюминатора. Штабные офицеры были сосредоточены и молчали, вдоль фюзеляжа разместилась группа автоматчиков — все наше воздушное и земное боевое охранение… Мы — будущий политотдел оперативной группы — сидели рядом, поддерживая друг друга, когда «дуглас» внезапно проваливался или кренился на крыло.
Напряженно всматривались мы в мутные стекла иллюминатора. Самолет шел невысоко над землей, а вокруг кипела серая пена облаков, а если случались разрывы — где-то внизу мелькали лесные массивы и плешины болот… Что ждет нас в этих лесах?.. Как справимся мы с задачей остановить и разгромить Фашистские дивизии, неудержимо рвущиеся на восток?.. Как найдем свое место в этой операции?.. Но рядом, на борту этого уверенно летящего самолета, была как бы вся наша Седьмая Отдельная: командиры, генералы, офицеры, комиссары, солдаты. По земле в том же направлении мчатся наши танки, пушки, на марше — наши полки и батальоны. Нас послал сюда Верховный Главнокомандующий, на нас надеется Ленинград… И хотя за бортом сгущались сумерки, на душе светлело. Чувство боевой, напряженной целеустремленности охватило наши сердца, когда самолет пошел на снижение…
Был уже поздний вечер восьмого ноября 1941 года, когда наш «дуглас» тяжело сел на полевом аэродроме у деревни Сарожа, в двадцати километрах севернее Тихвина. Нас никто не встретил, вокруг пустынно, слышны недалекие гулкие звуки артиллерийской канонады, темное небо тревожно вспарывается зарницами взрывов. Невдалеке темнеют какие-то строения, молчаливые, без единого огонька…
