Могло ли быть иначе? Разве могли мы не приехать сюда?
Море!.. Сверкающее, синее, голубое, зеленое — вот оно переливается и плещет у наших ног, рассыпается звучными брызгами на белых камнях широкой лестницы. Спокойные волны ритмично покачивают у самой пристани корабли. Бок о бок с белоснежной громадиной туристской «России» пришвартовались другие суда…
Я сижу на теплом камне, прислонившись к ребристой колонне Графской пристани, и не могу оторвать глаз от бухты. Как и много лет назад, она живет напряженно и кипуче. Грузные барки и юркие теплоходики бегут на Северную сторону и быстро возвращаются обратно.
Опережая резкий звук сирены, военные катера лихо мчатся в ореоле морской пены в сторону Приморского бульвара, где в другой уже бухте и в открытом море ждут их корабли.
— Дедушка, покажи, где стоял «Красный Кавказ»… — Валерик прикоснулся к моему плечу.
Мы спускаемся к самому морю, на деревянный причал пристани, ощущаем влажное, свежее, трепетное дыхание волн.
— Видишь, напротив мысок, Павловский мысок называют его. Там и стоял он всегда… — Валерик впился глазами в этот ничем сейчас не примечательный мыс, и я убежден, что он видел, несомненно видел мой крейсер: столько раз я рассказывал о нем внуку, показывал десятки рисунков и фотографий корабля.
— Там, напротив, обычно стоял он. Самый красивый, самый новый, самый мощный советский военный корабль! — Я не мог иначе говорить о «Красном Кавказе», и Валерик уже давно привык к этому. Но тут, на Графской пристани, где, кажется, сам воздух овеян славой Черноморского флота и волны неумолчно поют о кораблях-героях, внимание внука рассеивалось. Вот, совсем рядом, рукой подать, гребни волн осторожно касаются мемориальной доски на правой стенке пристани — в память «Червоной Украины». Крейсер — родной брат «Красного Кавказа» — погиб здесь, у Графской, в ноябре 1941 года, в неравном бою с вражескими самолетами. В этих водах, бок о бок со старым морским богатырем — линкором «Парижская коммуна», прославили свои боевые флаги новый крейсер «Красный Крым» и лидер «Ташкент», а на самом памятном Павловском мыске белеет в зелени обелиск в честь героев легендарного эсминца «Свободный»…
Как-то на уроке рисования Валерик изобразил однажды, как гибнет в бою весь в огне этот эсминец. Только кормовой мостик с зениткой виден в волнах, и последний матрос «Свободного» продолжает вести огонь и сбивает фашистский самолет…
Но мое первое знакомство с «Красным Кавказом» произошло задолго до Великой Отечественной, и тогда наш крейсер был действительно самым новым, самым мощным, а уж самым красивым он оставался всегда. (Об этом скажут на этих страницах и другие авторитетные свидетели.)
