— А кто ваша мать, милочка?
— Я дочь маркиза д’Амбрена. Меня зовут Аделина. Мой отец и брат Роберт поехали в Париж. Я была больна после пережитого испуга, и меня оставили на попечение этой женщины. Уезжая, мать поручила ей, как только я оправлюсь от болезни, отвезти меня в Париж. Не знаю только, довезет ли она меня живой до места… А если и довезет…
— То вы будете спасены, — сказала я. — Мать любит вас и…
— Конечно, мать любит меня. Но у нас в доме живет один злой человек, телохранитель отца… Эта женщина, Жакарас, и он уговорились погубить меня! А мои родные, мать в особенности, души в нем не чают. Она, обычно такая добрая и чуткая, однажды ударила меня, потому что я сделала замечание этому человеку. С того дня я боюсь его больше, чем Жакарас. Я не сомневаюсь, что Жакарас и он поклялись погубить меня. Что мне делать?
При этих словах бедняжка снова разрыдалась. У меня сердце защемило от боли, я сама не смогла удержать слез. Долгое время мы сидели, обнявшись, и вместе плакали.
Теперь я знала, с кем имела дело. Я знала, что это Аделина спасла от смерти нашего Паскале, и потому я решила во что бы то ни стало вырвать ее из лап Сюрто и Жакарас. Пьяная торговка продолжала храпеть, я тихонько сказала девушке:
— Вы сами видите, я простая женщина, и все мое богатство — это мои две руки. Но, как я ни бедна, я, не задумываясь, приютила Паскале, которого вы спасли от Сюрто. Хотите, я дам приют и вам? Мне жалко вас, бедняжку!..
Аделина бросилась ко мне на шею, горячо поцеловала меня и быстро-быстро зашептала:
— О да! Спасите меня! Я последую за вами, куда вам будет угодно… Эта женщина уже несколько раз грозилась зарезать меня!..
— Тише, — сказала я Аделине, — так вы разбудите ее!.. Давайте условимся, моя дорогая: я помогу вам спастись от этой женщины и выдам вас за свою дочь!
— Я сделаю все, что вы прикажете! Я верю вам и знаю — вы добрая женщина! Ведь вы приютили бедного Паскале!
— Тише, — еще раз сказала я. — Жакарас, кажется, просыпается. Кстати, и заря занимается. Не забудьте, что я вам сказала!..
Жакарас зевнула, и внутренность кареты сразу наполнилась противным запахом винного перегара. Пот струйками стекал по ее отвислым щекам на тройной подбородок. Торговка недоуменно озиралась, словно она не могла понять, где находится.
Аделина не плакала больше. Время от времени она украдкой бросала на меня быстрый взгляд, как будто спрашивая: «Правда, что вы меня вырвете из когтей этой ужасной женщины?»
