В 1929 году жизнь крестьянской массы, составляющей основную часть населения России, не слишком отличалась от жизни крестьянства в 1529. Те же соседские общины, в значительной степени ориентированные на натуральное хозяйство и производящие незначительное количество товарного хлеба. В оснащении крестьянских хозяйств та же соха, реже плуг, удобрение – тот же навоз, который в еще большем дефиците, чем четыреста лет назад. Урожай в историческом центре России всё такой же низкий (по ржи – «сам-три», хотя даже в средневековой Англии было «сам-семь»). Низкая урожайность детерминирована коротким сельскохозяйственным периодом (безморозный период с суммой температур, достаточной для роста и вызревания сельскохозяйственных культур) и бедными почвами вроде суглинка. Вдобавок посевы крайне уязвимы к метеорологическим экстремумам, таким, как нашествие арктического воздуха посреди лета. На дворе 20 век, но неурожай все также же угрожает стабильности всей страны, как и знаменитые неурожаи начала 17 века, когда летние заморозки губили посевы и, в конце концов, низвергли страну в кровавую Смуту.
В 1929 году вид у России был пасторальный, но никак не способствующий выживанию в намечающейся драке мировых лидеров, давно индустриализированных, электрифицированных, бронированных, моторизированных.
В течении каких-то десяти лет государство построило из Руси Полевой Русь Индустриальную. Хорошо известно, каких жертв это стоило. Несмотря на поиск надежных заемщиков, западные банки не решились профинансировать промышленный рост России. Никаких других источников инвестиций, кроме малопродуктивного земледелия, в отличие от Запада, у нас не было. Не было у России и той сотни лет, которую имели все приличные западные страны для своей индустриализации.
Русь Индустриальная уже к началу 50-х полностью ликвидировала зависимость от неблагоприятных природных факторов и устранила опасность вражеского силового давления. Впервые за всю свою историю она перестала быть земледельческой страной, где основные производительные силы сводились к сохе, а вся экономика, политика и культура стояли на плечах пахаря. Говоря языком теории систем, Русь Индустриальная наконец добилась устойчивости, гомеостаза.
Русь Индустриальная была близка индустриальным государствам Запада. Впервые за 700 лет, прошедшими после монгольского нашествия, дистанция между Россией и Западом сократилась до минимума по важнейшим показателям, таким как: продолжительность жизни, уровень смертности, грамотность и образованность, калорийность питания, производство промышленных товаров, уровень научных исследований, число технических новаций и изобретений на душу населения. Кое в чем мы сравнялись и даже вышли вперед.
