– Николай Семеныч, вы меня извините, я вас соединяю, а вы уж сами с ним разбирайтесь, какой он врач.
Я взял трубку и услышал там голос своего друга, он заведовал кардиологическим отделением в центральной клинической больнице.
– Коля, ты куда вчера делся? Испугался, что ли? Да, я не скрываю: у тебя серьезная опухоль. Но это не повод для паники. Я все-таки в онкологии кое-что понимаю.
– Ты – в онкологии? С каких пор? Ты же лечил мне сердце!
– Слушай, перестань шутить и поскорее приезжай ко мне, иначе я за последствия не отвечаю.
И он положил трубку.
Какая опухоль? Какая онкология? Господи! Беременные секретарши. Неженатые водители. Исчезнувшие тополя…
Я тряхнул головой и взвыл от боли – затылок разорвало на части.
Вбежала секретарша, за ней водитель, за ними еще кто-то.
Все поплыло у меня перед глазами. Боль в затылке брызнула искрами в глазах, и я потерял сознание.
Очнулся я уже в больничной палате, но глаза не открыл – не хотелось. Рядом со мной кто-то разговаривал.
– Вы знаете, похоже, он позапрошлой ночью у себя дома пережил клиническую смерть. И каким-то чудом ожил.
– Давно он без сознания?
– Вторые сутки. Надо сказать, профессор, он мой хороший друг. Мы с ним вместе служили на флоте. Я его знаю, наверное, всю свою жизнь. Но сегодня он позвонил мне и сказал, что я лечил ему сердце. Хотя сердце у него, как у быка.
Я медленно открыл глаза. Справа стоял мой школьный друг, а рядом какой-то длинный и худой человек в высокой белой шапочке. Зачем мой друг врал? Я с трудом разжал губы и прошептал:
– Я никогда не служил на флоте.
Оба наклонились ко мне.
– Что?
– Зачем ты врешь? Я никогда не служил, ни в армии, ни на флоте. Меня комиссовали. У меня врожденный порок сердца. И лучше тебя это никто не знает.
Ты же меня лечил двадцать лет кряду. Жорж, что с тобой?
– Со мной?
Один доктор уставился на другого. Они дружно вздохнули, посмотрели друг другу в глаза и, дружно развернувшись, вышли из палаты.
Я по привычке положил руку на сердце. Оно работало, как машина. Зато в затылке как будто гвоздь торчал. И малейшее движение головой вызывало нестерпимую боль. Что у меня с головой? Откуда эта дикая боль? Куда подевались деревья из-под окон, и почему на улице весна вместо зимы?
Вошла медсестра.
– К вам жена с детьми.
Вошла Вера с дочкой и каким-то мальчиком. Вера всхлипывала, дочь с любопытством разглядывала больничную палату. Мальчик же испуганно жался к моей жене.
При виде этого мальчика у меня на душе стало тревожно. Я подманил жену и тихо спросил, показывая на мальчика:
