Моральная атмосфера в стране начала изменяться. Названия произведений, нашумевших в ту эпоху, выглядят знаменательными, независимо от литературных достоинств самих произведений: они говорят об «искренности», намекают на нежелание личности быть использованным в качестве «рычага», утверждают, что человек жив не «хлебом единым».
Тогда же начался возврат к ценностям, которые с яростью уничтожали после революции. Надежда Мандельштам, вдова замечательного русского поэта Осипа Мандельштама, погибшего в ГУЛАГе, воссоздает это в своих мемуарах, где блестяще анализирует эволюцию менталитета в России на протяжении века. Сменились поколения. Люди были уже не так запуганы, как прежде. Они сомневались в том, что их отцы поступали правильно, они больше не верили, что все дозволено[73].
Один из героев Солженицына вспоминает жуткие стихи, которые дети учили в школе:
Мы достаточно долго любили,
и хотим, наконец, ненавидеть!
«А надо бы совсем наоборот. К чертовой матери с вашей ненавистью, мы наконец хотим любить! — вот какой должен быть социализм»[74]. Такая переоценка ценностей только начиналась.
Теперь уже больше не говорили, что нельзя сделать яичницу, не разбив яиц, но еще верили в возможность состряпать коммунистическую яичницу, иначе говоря, построить коммунистическое общество. Молодежь на площади Маяковского думала, что для этого достаточно избавиться от последствий сталинщины и вернуться к «чистоте» Ленина и его сподвижников. Герой Солженицына, бесспорно, шел дальше, говоря о «нравственном коммунизме». Но так или иначе, идеалом казался «коммунизм с человеческим лицом», о котором потом, в 1968 году, возвестят лидеры Пражской весны.
Верующие тоже почувствовали результаты десталинизации. На свободу стали возвращаться многие священнослужители, однако они были так измучены перенесенными испытаниями, что пользоваться обретенной свободой им оставалось недолго. Отец Иеракс обосновался в маленьком домике во Владимире и умер в 1959 году. У отца Петра Шипкова хватило сил вновь взять приход и даже довести до конца реставрацию храма, но умер он в том же 1959 году. Владыка Афанасий скончался на несколько лет позже, в 1962 году. Но до самой смерти гражданские власти не разрешали ему служить в местной церкви[75].
В отличие от остального общества, Церковь оттепелью пользовалась недолго. В 1958 году коммунистическая партия решила начать новую крупную антирелигиозную кампанию. Хрущев объявил, что построение коммунистического общества будет завершено лет через двадцать. «Совершенно очевидно, что до этого религия должна исчезнуть». Лавина антирелигиозной пропаганды обрушилась на страну.
